– Что случилось, Мэтт? Может быть, позвать доктора? Сердце?
Боль утихла, и, хотя Мэтт был бледен, он попытался улыбнуться.
– Ничего, детка – все прошло. Он сделал глоток брэнди.
– Я очень сожалею, Вилли. Любой мужчина на моем месте поступил бы так же. Поверь мне – то, что мы расстались, было наилучшим выходом.
Вилли не поверила в его слова, но она все-таки боялась рисковать, приводя ему свои аргументы.
– Почему ты сегодня пригласил меня? – спросила она.
– Возможно, ты хотела меня опередить? – На его лице снова появилась та же усмешка. – Я не был уверен в том, что после завтрашнего суда ты захочешь повидаться со мной.
Вилли попалась на приманку.
– Означает ли это, что ты собираешься голосовать против меня?
– Судьи не могут планировать свои решения, пока не услышат доводы, Вилли, – осадил ее Мэтт. – Но, независимо от того, как я проголосую, не думай, что я настроен против тебя. Я следил за каждым шагом твоей карьеры. Ты стала именно таким адвокатом, каким я всегда мечтал видеть тебя.
Вилли ждала "но", которое должно было последовать за его словами, однако Мэтт продолжал.
– Я искренне восхищаюсь твоей целенаправленностью и упорством. Мне нравятся твои страсть и пыл. Они становятся все сильнее, по мере того, как уменьшаются мои собственные. Ты уже поняла, я надеюсь, что закон, вообще твоя работа, может стать опасным и всепожирающим любовником.
– Ты вызвал меня сегодня вечером только лишь затем, чтобы прочесть эту лекцию? – спросила Вилли.
Мэтт рассмеялся.
– Ты похожа сейчас на маленькую девочку, которой наступили на ногу. Если бы я был лет на двадцать помоложе, я бы посадил тебя за это к себе на колени, но я боюсь, что счастье обладать тобой убьет меня. Помнишь, когда ты работала клерком у Джона Мартина Гиббса, ты говорила о деле, которое, по-твоему, непременно требовалось заслушать?
– Помню, – сказала Вилли, еще не понимая, к чему он клонит.
– Помнишь, как я предупреждал тебя об опасности попасть под влияние собственных эмоций, когда ты строишь защиту?
– Я помню, – нетерпеливо сказала она. – Но к чему...
– Выслушай меня, – настойчиво сказал Мэтт. – Сейчас ты достигла того, о чем мечтает каждый юрист. Ты выбрала одно из направлений, которое связано с твоими личными переживаниями, и ты добиваешься успеха, но...
– Но это не только мое дело, – запротестовала Вилли.– Этот вопрос сейчас очень важен и актуален, и от того, как взялся за него адвокат, во многом зависит дальнейшая судьба клиента...
Мэтт покачал головой.
– Ты знаешь, что мне трудно спорить с тобой по этому вопросу. Он слишком животрепещущий для тебя. И мне кажется, что ты уже научилась от меня всему, чему я тебя мог научить. Я больше не собираюсь контролировать тебя и поучать. Ты уже сформировалась и стала цельной натурой. Я хочу лишь одного – чтобы ты безоговорочно следовала букве закона.
– А я так и делаю, – вызывающе ответила она. – А что касается уроков, которые ты преподал мне... Господи! Я по-прежнему верю тебе. Неужели ты думаешь, что я изменила бы своим взглядам, если бы ты женился на мне, если бы ты не принес в жертву свою любовь?
Мэтт снова побледнел. Он изо всех сил старался держать себя в руках.
– Я все еще люблю тебя, Вилли, – тихо произнес он. – И никогда не переставал любить. Я тоже кое-чему научился. Я сделал то, что считал правильным, но иногда мне кажется, права была ты. Прости меня за все, Вилли. Уверяю тебя, я сполна заплатил за это.
Вилли смотрела в его серые глаза, которые когда-то светились обещанием любви, и пыталась проникнуть в его душу. Боль Мэтта не заглушила ее собственную и не повернула вспять все годы, которые она оплакивала.
Может быть, ей удастся изменить его решение? Эта мысль пришла к ней с ошеломляющей ясностью. Столько пустых надежд! Всю жизнь она боролась и утверждала то, во что верила. Однако, когда дело коснулось ее личного счастья, она позволила мужчине, которого любила, отказаться от нее без борьбы. И все, что осталось у нее после такой легкой сдачи, – это полная опустошенность. Для нее этот урок был более тяжелым, чем для Мэтта.
– Спасибо, – сказала она тихо. – Я постараюсь запомнить все, чему ты меня научил.
Она замолчала. Сказать было больше нечего, а уходить не хотелось. Но они оба поняли, что разговор их закончен.
– Я думаю, тебе пора идти.
Вилли кивнула. Она медленно шла к дверям, растягивая последние мгновения свидания и словно неся траур по минувшему. Мэтт обнял Вилли и крепко прижал ее к себе. Положив голову ему на грудь, она услышала, что его сердце бьется так же сильно, как и ее.
Как только силуэт Вилли растаял в темноте весеннего вечера, Мэтью Хардинг тяжело прислонился к притолоке. Потом он заставил себя выпрямиться и дойти до инвалидного кресла, скрытого за листьями фикуса.
Сбросив маску, которую он огромным усилием воли удерживал на лице, пока здесь была Вилли, он тяжело опустился в кресло и за считанные секунды превратился в уставшего старика, которому оставалось только мечтать о красивой женщине, глаза которой всегда делали его вновь молодым.
Поднимаясь по мраморной лестнице здания Верховного суда в Вашингтоне, финальной ступени в американской судебной системе, Вилли испытывала чувство благоговения. В течение двух веков суд интерпретировал Конституцию и решал дела, защищая права всех граждан Америки, бедных и богатых, воздавая по заслугам заключенным и президентам. То, что Вилли оказалась здесь, свидетельствовало о важности ее дела.
Вилли очень волновалась, проходя мимо охраны в зал заседаний, который был открыт для публики и прессы. Она поискала глазами среди судей и заседателей Мэтта, суеверно полагая, что если она сможет убедить его, то убедит и остальных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164