Девушка почувствовала, как его руки пробрались под свободное муу-муу, начали гладить обнаженную кожу. Паркер тяжело дышал; прикосновения становились все бесцеремоннее – нежность куда-то исчезла.
– Я хочу тебя, хочу, и ничего не могу с собой поделать, – прошептал он, обжигая жарким дыханием ее шею и горло. – Позволь мне увидеть тебя – всю тебя…
Паркер рухнул на колени, задрал ее юбку. Влажные губы прижались к ее колену, потом к чувствительному местечку чуть повыше. Чужие пальцы настойчиво пытались стянуть с нее трусики. Этого Кей допустить не могла.
– Нет, – пробормотала она.
Но Лью не обращал на нее внимания, покрывая поцелуем ее ногу. Кей, вскрикнув, оттолкнула его голову и попыталась привести одежду в порядок. Паркер взглянул на нее, не вытирая катившихся по лицу крупных капель пота.
– Тебе ведь это необходимо, сама знаешь, – горячо сказал он. – Нужно, чтобы тебя любили.
Глядя на Льюиса сверху вниз, девушка неожиданно, с абсолютной ясностью поняла, что, еще не успев прикоснуться, он уже изнасиловал ее… пусть даже не физически.
– Как ты мог сделать это? – презрительно бросила она. – Мне была необходима твоя помощь. Я верила тебе, а ты этим воспользовался!
Она повернулась и побежала к выходу.
– Подожди, Кей, пожалуйста, – окликнул он. – Я люблю тебя!
Девушка распахнула дверь и исчезла в ночи, слыша, как Лью кричит ей вслед:
– Прости! Я люблю тебя! Я не мог справиться с собой!
Кей добралась до остановки и села в автобус. Всю дорогу до дома ее трясло от ужаса и отвращения. Последние слова Лью эхом отдавались в ушах, вперемежку с советами, которые он давал ей, о необходимости подняться над позором ее наследственности. Права ли она, когда ощущает, что ее доверие предали? Ведь преступление Лью заключается всего-навсего в желании любить ее; он был не в силах совладать с собой, потому что Кей, по его словам, так прекрасна. Может, это ее вина, не его?
Мучаясь неотвязными мыслями, Кей почти завидовала матери, живущей иллюзиями в созданном ею самой мире, где принять решения намного проще, а все действия диктуются жрецами и богами.
В течение нескольких месяцев после появления «Дверь Пеле» постепенно расширялась, тонкий ручеек лавы превратился в небольшую реку. Вулканологи следили за изменениями, но по-прежнему объявляли, что процент выхода лавы не превышает допустимых пределов и туристам можно разрешить осмотр трещины. Однако бригада из теленовостей и кинодокументалистов посчитала это заявление достаточно интересным, чтобы приехать с Материка и начать съемки Килауи.
С тех пор, как Локи едва не сгорела, все понимали, что пускать ее к «Двери Пеле» нельзя. Локи не выпускали одну из отеля, с ней всегда был либо кто-то из домашних, либо даже рассыльный или горничная, которых просили немного поработать сверхурочно.
Но как-то вечером, когда она и Кей ужинали вдвоем в квартирке, Локи попросила дочь отвести ее к «Двери».
Девушка уставилась на мать, лихорадочно соображая, что ответить? Как поступить?
– Ты не должна туда возвращаться, мама.
– Но она, я слышала, открывается все шире. Это из-за меня, знаю.
Локи говорила совершенно хладнокровно, в голосе ни следа истерики; по всей видимости, она полностью владела собой.
– Мама, все это не имеет ничего общего с…
– Нужно идти. Пеле желает поговорить со мной. Локи судорожно вцепилась в руку дочери, не обращая внимания на то, что причиняет боль – очевидно, внешнее спокойствие было напускным.
Если бы только можно было позвонить Лью Паркеру и просить совета! Посмеет ли Кей потворствовать болезненным фантазиям матери, воображающей, что богиня вулканов призывает ее к себе? А что, если отказ только ухудшит и без того неважное состояние Локи? Ни тот, ни другой выход не казался единственно правильным. Именно сейчас Кей поняла, что до сих пор отказывалась от верного решения. Локи необходимо отправить в больницу.
– Мама, назови мне имя отца, – умоляюще попросила Кей. – Пожалуйста. Это нужно, чтобы помочь тебе.
Локи упрямо покачала головой.
– Я отведу тебя к «Двери», – настойчиво объявила Кей с новой надеждой, – если назовешь его имя.
– Завтра, – пообещала Локи после секундного раздумья.
Первые робкие лучи пробились через узкое высокое подвальное окно, когда Кей подняла голову с подушки. Хотя она не совсем проснулась, странное предчувствие сжимало сердце. Что ее разбудило? Громкий стук? Чей-то голос? Откинув простыню, она села. Нужно пойти посмотреть, как там Локи.
Не успели ступни коснуться холодного пола, как девушка почувствовала непонятные колебания, сотрясающие цемент, – словно где-то внизу катил волны океан – слабая дрожь, потом удар посильнее: откуда-то из недр земли, казалось, доносилось бесшумное урчание.
Вулкан. Но, конечно, извержение не из главного кратера, иначе гостиница была бы сметена.
Кей вскочила и помчалась к кровати, где спала мать. Локи исчезла. Простыни и одеяла сняты и аккуратно сложены.
Мак, спотыкаясь, выбрался из комнаты, которую делил с Лили.
– Ты тоже почувствовала? – спросил он, протирая заспанные глаза.
– Да, и она, к тому же, – ответила Кей, кивнув в сторону кровати.
Мак проследил за направлением ее взгляда и ринулся к себе, чтобы переодеться. Но Кей почему-то поняла, что задерживаться нельзя, и вылетела из квартиры босиком в ночной сорочке.
Перед ней до самого горизонта, где небо было окрашено розовыми полосами, простирались поля лавы. Кей, стараясь держаться гладкой поверхности, чтобы не поранить ноги, пустилась бежать. На склонах Килауи, почти лишенных деревьев, можно было разглядеть каждую деталь до самой закругленной вершины горы, где зияла страшная огненная пропасть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174