Однако все-таки непонятно, почему Лора так тщательно сохраняла тайну от коллег и все рассказала Синклеру, с которым была едва знакома.
Кей без труда нашла однокомнатную деревянную лачугу, нечто вроде бывшего амбара, где Синклер устроил себе кабинет. В домике оказалась и «голандская» дверь из двух поперечных половинок. Верхняя была открыта. Кей нагнулась. Пол сидел в углу за письменным столом лицом к двери и, согнувшись над блокнотом, что-то сосредоточенно писал.
Подождав, пока перо замрет, она спросила:
– Готовы к разговору? Синклер поднял глаза.
– Конечно, заходите.
Он бросил ручку и встал из-за стола. Комната оказалась довольно уютной; перед каминным очагом стояли стол и пара мягких кресел.
Составленный Кей реферат лежал на столе, открытый на середине. Кей заметила нацарапанные на полях примечания. Неплохой знак; видимо, он все-таки решил подумать над предложением.
Они уселись; в течение следующего часа Пол обсуждал страницу за страницей, объясняя свое отношение к прочитанному. Он признал, что непосредственное научное наблюдение – полный и единственный метод определения до сих пор существовавших неясностей и «белых пятен» в мотивации сексуального поведения человека, но все же не мог согласиться с тем, что все сводится лишь к чистейшей технике, несмотря на кажущуюся точность эксперимента: в подобных случаях всегда больше теряешь, чем находишь. Разве не должны все явления в природе оставаться частично окутанными тайной?
Кроме философских существовали и чисто практические проблемы, препятствующие успешному завершению исследования, и самая главная – соблюдение полнейшей секретности. То, что работающими над проектом будет рассматриваться как чистый эксперимент, покажется нездоровой сенсацией любому постороннему.
Как только сущность проекта станет известна широкой публике, он привлечет всеобщее внимание, не говоря уже о неизбежном осуждении, и продолжать опыты будет невозможно. Следовательно, необходимо все держать в секрете до окончания работы. В описании методологии, включенном в реферат, об этом даже не упоминалось.
Кей поняла точку зрения Синклера, однако возразила, что тема не может считаться закрытой, тем более секретной, поскольку к экспериментам будет привлечено достаточно большое количество мужчин и женщин.
– Вот и еще одна проблема, которую придется решать, – вставил Синклер, – каким образом убедиться, что они сумеют хранить секрет. Наука или нет, но слухи об этой работе распространятся, и если нас не так поймут, разразится публичный скандал. Репутация университета может пострадать, и поверьте, все это крайне меня беспокоит, поскольку я не желал бы начинать того, что не смогу закончить.
Кей согласилась, что о конфиденциальности они не подумали, но в душе была уверена – все это не так уж сложно исправить. Что же до философии – тут можно только сказать, что, сколько бы люди ни узнавали о сексе, главная тайна всегда остается скрытой.
– Наука, вовсе не нужна дабы сказать: секс, в его лучшем смысле, является выражением любви, – добавила она. – А любовь – это главное свойство, присущее человеку. Почему и как влюбляются люди – тайна, и всегда остается тайной. Но если люди больше узнают о природе физического наслаждения, это может помочь им дольше оставаться влюбленными, вместо того чтобы отдаляться друг от друга. Не будь я твердо убеждена в пользе наших экспериментов, я не заинтересовалась бы этой работой.
Истовая убежденность, звучавшая в речи девушки, заставила Синклера упомянуть еще об одном доводе против его участия. Очевидно, что для любого труда необходима внутренняя мотивация, побуждающая работать и основанная на опыте и приоритетных задачах исследователя. Никто не может целиком посвятить себя решению задачи, которое может занять годы, без подобного рода эмоционального стимула, а он сам слишком долго стремился поскорее начать эксперименты, связанные с ПМС.
Синклер объяснил, что основной причиной его интереса к предменструальному синдрому было его воздействие на покойную жену Элизабет. Веселая, жизнерадостная, уравновешенная, любящая пошутить женщина за несколько дней до месячных становилась легко возбудимой и зачастую агрессивной. Подобная раздражительность до некоторой степени не представляла ничего необычного в дни интенсивного выброса гормонов, ведь и у мужчин бывают свои подъемы и спады, связанные с гормональной перестройкой. Но перемены в Элизабет можно было считать разительными.
– Бет всегда очень бережно обращалась с лошадьми, – пояснил Синклер. – У нее был особый талант общения с ними, но в такие дни она становилась раздражительной, более требовательной и менее терпимой.
На секунду замолчав, Пол задумчиво опустил глаза.
– Думаю, это и убило ее.
Ошеломленная словами Синклера, Кей не могла заставить себя допытываться, что означают эти слова. Синклер несколько минут не поднимал головы, потом, вздохнув, объяснил, что именно в один из таких плохих дней жена выступала на роковых соревнованиях, закончившихся падением и полной неподвижностью Элизабет. Лошадь два раза остановилась перед препятствием, по-видимому, слишком высоким для нее, но Элизабет, ударив животное хлыстом, сделала третью попытку, и конь ее сбросил.
– Ее жизнь… наша жизнь… на самом деле кончилась в тот день, – тихо пробормотал он, не пряча повлажневших глаз. Кей поняла, что Синклер не забыл жену. Скорбь никуда не ушла – она рядом.
Но в следующее мгновение Пол сумел справиться с меланхолией.
– Именно это и заставило меня заинтересоваться ПМС, – пояснил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174