– Да, – тихо подтвердила Кей.
Кессел сделал шаг к креслу и слегка наклонился над Кей.
– Вы ранили отца так сильно, – мгновенно ужесточившемся голосом начал он, – что посчитали его мертвым, однако, когда две минуты спустя мачеха заходит в дом, поднимается в вашу комнату и видит Рэнделал Уайлера, целого и невредимого?
– Нет, это неправда…
– Неужели? Вы были там? Я считал, что вы к этому времени скрылись.
– Да. Да, конечно. Но… я знаю, в каком состоянии оставила его. Отец был ранен, тяжело ранен.
– Видимо, нет, если верить свидетелю, единственному, кроме вашего отца, конечно.
– Свидетелю?
– Александре Уайлер.
Кей недоуменно тряхнула головой.
– Но этого не может быть. Она должна была обнаружить отца в том же состоянии, в каком я его оставила.
– Возможно, но она заявляет, что Уайлер был в вашей спальне и в добром здравии.
Несколько секунд Кей беспомощно глядела на адвоката, но потом вспомнила о доказательствах.
– Я ударила его лампой, и кровотечение было таким, что он был вынужден отменить все выступления, назначенные на следующий день.
– О да, мы знаем об этом.
Кессел, не глядя, протянул руку в сторону Джиллиема, который немедленно вложил в его ладонь несколько газетных вырезок. Кессел просмотрел верхнюю:
– В прессе об этом сообщалось. Несчастный случай дома. Но это произошло только утром.
– Нет. Это сделала я. Все эти сказки насчет падения с лестницы – только для того, чтобы не дать разгореться скандалу. Сплошное вранье.
Кессел надвигался все ближе, угрожающе нависая над девушкой:
– Вранье? Или лжете вы? Может, именно вам нужно скрыть свой грех?
– Мой…
Кей подняла голову, ощущая, как панический страх сдавливает горло.
– Не понимаю, почему вы так стремитесь исказить мои слова? Я рассказала о случившемся. Отец набросился на меня, я его ударила и не собираюсь это скрывать. К чему мне лгать, все это и так достаточно ужасно.
– Потому что, – загремел Кессел, – вам известно, что истина еще ужаснее!
Кей была даже не в силах отвечать и могла только смотреть на адвоката, онемев от ужаса и недоумения, ожидая объяснений.
– Вы знаете, – продолжал он, – что, рассказывая о героическом сопротивлении, сможете выглядеть жертвой, невинной жертвой, застигнутой врасплох, когда на самом деле по доброй воле вступили в инцестные отношения со своим…
– Нет! – в бешенстве выкрикнула Кей, но адвокат неумолимо продолжал:
…начавшиеся задолго до этой ночи, возможно, даже вскоре после того, как вы стали жить в доме…
Кей вцепилась в ручки кресла, словно боясь, что окончательно потеряет самообладание.
– Это безумие! Почему вы смеете говорить подобные вещи?! Неужели верите, что это правда?
– Я обязан верить всему, что говорит мой клиент, мисс Уайлер, – очень спокойно заявил Кессел. – Можно понять, что вы попытаетесь отрицать все… и даже сфабриковать собственную версию, с целью скрыть свою роль в этой грязной истории.
– Я говорю правду! – отчаянно настаивала девушка. Но Кессел не обращал на нее никакого внимания.
– Суть этого дела в том, что на карту поставлена судьба ребенка, и следовательно, должна быть определена степень риска, угрожающего этому ребенку. Является ли ваш отец человеком, всего однажды потерявшим контроль над собой, или настолько порочным, что может искалечить духовно и физически собственное дитя, заботясь лишь о своих удовольствиях? По нашему мнению, Рэнделла Уайлера необходимо не только лишить родительских прав по отношению к дочери Ванессе, но и запретить даже видеться с ней, чтобы он не развратил девочку, как развратил в свое время вас.
Наконец туман непонимания начал рассеиваться. Кей проникла в злобную логику инсинуаций Александры. Обвинить Рэнделла Уайлера в единственной глупой ошибке, совершенной к тому же в состоянии опьянения, недостаточно, чтобы отнять у него Ванессу – слишком легко доказать, что Уайлер находился в состоянии стресса, объяснить с точки зрения психологии, почему его рассудок был временно помрачен. Но заклеймить его, выставить хладнокровным кровосмесителем, порочным до мозга костей развратником, означает не только лишить всякой надежды когда-либо увидеться с младшей дочерью, но, возможно, и засадить на долгие годы в тюрьму. Уайлер не сможет доказать, что был оклеветан.
И какой бы гнев на отца все еще ни тлел в сердце Кей, она не могла позволить оболгать этого человека.
– Я сказала вам правду, – твердо повторила она. – Алекс лжет, и я не допущу, чтобы это сошло ей с рук.
– Суд определит, насколько вы искренни, мисс Уайлер, – бесстрастно объявил Кессел. – Но думаю, мы можем представить доказательства, которые позволят вам принять верное решение.
Верное решение? Для адвокатов это означает подтверждение самой гнусной клеветы.
– Доказательства? – взвилась Кей. – Что вы имеете в виду?
– Ваши собственные слова. Вы заявили, что мистер Уайлер солгал жене, когда сказал, что собирается этой ночью работать, решив таким образом остаться наедине с вами.
– Нет, я не то…
– Вы утверждали еще, что, зная, будто его жены не будет дома, он оставил шампанское охлаждаться для ночного свидания.
– Господи, неужели вы в самом деле считаете, что это что-то доказывает? Он хотел отпраздновать удачно проведенный вечер, вот и все.
– Но не со своей женой, – вставил Джиллием.
Кей переводила взгляд с одного мужчины на другого. Неужели вот так принимаются решения, весы правосудия регулируются измышлениями и подозрениям, а не фактами?!
– У вас ничего не выйдет! – яростно закричала она. – Я буду давать показания в суде! И заставлю их мне поверить! Я убежала из дому той ночью, мистер Кессел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174