Даже если люди, с которыми знакомилась Ники, были любопытны, они были все же достаточно вежливы, чтобы не спрашивать больше того, на что она была в состоянии ответить.
Ровно в семь крепкий с виду пожилой человек пригласил всех сесть.
— Это Томас Клей, священник, — сказала Кейт, когда они с Ники сели на два свободных места в дальнем конце зала.
Священник объявил о рождении близнецов у Мэри и Джека Конуэй, затем прочистил горло.
— А теперь печальные новости, сказал он. — Мать Кенни Такера скончалась прошлой ночью. Похороны состоятся здесь в субботу утром. Нам будут нужны те, кто понесет гроб, поэтому близких друзей Кении попрошу остаться и подойти ко мне после собрания. Теперь я уступаю место Уиллу Риверсу.
Свист и топот приветствовали высокого человека, который отделился от толпы и медленно взобрался по ступенькам на возвышение, как будто нехотя и смущаясь устроенной ему овацией. Но это не смущение, подумала Ники, наблюдая за ним, это просто скромность, которой не нравится, когда ее наделяют властью. Он поднял свои большие сильные руки, призывая к молчанию. Ники внимательно рассматривала его внешность. Одет он был очень просто, так же, как и она, у него были прямые густые темные волосы, довольно длинные. Над карими, почти золотистыми глазами нависали тяжелые выразительные брови. У него был прямой тонкий — если бы он не был фермером, можно было бы сказать, аристократический — нос и чувственный рот. Поскольку большая часть его жизни проходила на свежем воздухе, лицо его было обветрено, и, несмотря на то что он был молод, его щеки, когда он улыбался, были прорезаны глубокими морщинами. Даже сидя в самом дальнем конце зала, Ники могла почувствовать обаяние, которое исходило от Уилла Риверса.
— Кто он? — прошептала Ники.
— Слушай внимательно и все узнаешь, — прошептала ей в ответ Кейт.
— Преподобный Клей только что попросил о помощи. Я тоже хочу попросить вас об этом. Многие из вас уже знают о несчастном случае с Льюком Карсоном, — сказал он. Врачи говорят, что он, вероятно, не сможет ходить, а даже если и сможет, то это произойдет не так уж скоро. Я ищу добровольцев, которые могли бы помочь в этом году жене и мальчикам Карсона с посадками. Если вы не сможете уделить им целый день, то даже и полдня имеет большое значение для Миз Карсон.
Послышался сочувственный шепот, потом фермеры заговорили между собой. В таком обществе, как это, объяснила Кейт, люди сами о себе заботятся.
— И это действует, Ники, — сказала она, — лучше, чем разного рода программы благотворительности или страхования, или что там еще изобрели люди в городе. Здесь это более личное.
Уилл снова поднял руку.
— Я уже говорил с некоторыми добросердечными леди… Вы знаете, о ком я говорю, — сказал он с улыбкой, которая вызвала женское хихиканье. — Мы устроим танцы и благотворительную лотерею в пользу семьи Карсона. Через четыре недели, начиная с сегодняшнего вечера. Я не знаю, какие призы будут учреждены этими леди, но уже сейчас даю слово, что куплю пять книжечек билетов — хорошо бы это были пижамы для кошек!
Раздался еще один взрыв смеха.
— Надеюсь, что каждый из вас даст что сможет, — убеждал Уилл. Его дружелюбная улыбка исчезла, а карие глаза стали серьезными. — Есть еще важные проблемы. Постараюсь сказать обо всем просто. Никто из нас не ожидал, что выращивание табака будет легким делом, никогда так не было. Врагов у нас здесь более чем достаточно. Это корневая гниль, увядание, пятна на листьях, ложномучнистая роса, голубая плесень и почернение, — перечислял он, как будто читал стихотворение. — Еще клопы и кузнечики, блохи и гусеницы, черви и тля. Больше тварей, чем в Библии! Не сочтите за оскорбление, преподобный Клей, — добавил Уилл, кивнув в сторону священника. — Это все то, чего мы можем ожидать, выращивая листья. Мы живем с этими нашими естественными врагами и молимся, чтобы год выдался удачным, точно также, как делали наши отцы и деды…
Уилл Риверс подвинулся ближе к краю возвышения и засунул ладони за пояс.
— Но иногда нам приходится заботиться кое о чем другом. О наших друзьях, о людях, которые покупают наш урожай, которые изготавливают сигареты и жевательный табак — почему-то очень часто они начинают вести себя совсем не по-дружески. Иногда кажется, что у них больше денег, чем у Бога — простите меня опять, преподобный отец — но им всегда мало. Им кажется, что если мы рассчитываем на справедливую оплату нашего честного труда, если хотим отложить доллар или два на черный день, то тем самым вытаскиваем деньги из их карманов…
Завороженная, Ники слушала, как спокойное красноречие Уилла Риверса удерживало внимание толпы. Он мог бы быть политиком, проповедником, даже актером — и правда, в нем было понемножку от каждого. Но что казалось еще более интересным — он как бы возвышал голос против собственных врагов Ники.
— Я знаю, что все вы любите посещать ежегодный пикник у Хайлендов, — сказал он, снова воодушевляясь. — Вам нравится есть их жареное на вертеле мясо и пить их виски — как будто собрались вместе старые приятели. Но, люди, это не так…
Один из фермеров заговорил:
— Послушай, Уилл, мы все знаем, что у тебя на плечах есть голова, и мы с уважением относимся к тому, что ты хотел сказать. Но я не думаю, что нам стоит бороться с табачной компанией. Они нам нужны так же, как и мы им. Они те, у кого есть деньги. Они те, кто защищает нас в Вашингтоне, чтобы нам сохранили дотации.
По залу прошел ропот одобрения.
Уилл кивнул головой.
— Я слышу, что ты говоришь, Хэнк. Может быть, иногда и кажется, что мы все — одна большая семья, но среди нас есть жадные родственники, которые не возражают против того, чтобы сожрать все, что есть на столе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154