Но это был сын мистера Хайленда… И он приехал в его автомобиле…
Не успела она сделать еще несколько шагов, как человек в окне откинулся назад, окно начало закрываться, и длинный; черный лимузин уехал, Ники смущено глядела вслед. Зачем он приезжал? Ее вывели из задумчивости сигналы школьного автобуса, который собирался отъезжать. Она поспешила к автобусу и опять оказалась одна на заднем сиденье, так же, как утром.
И все время по дороге домой думала об этом человеке.
— Хорошо прошел день в школе? — спросила Элл, как только Ники вошла в дом.
— Да, мама. — Ники хотелось рассказать о сыне мистера Хайленда, но ведь мама запретила ей говорить о нем.
— Чем ты занималась?
— Я нарисовала две картинки.
— Дай мне посмотреть.
— Мисс Джун повесила их в классе, мама. Она сказала, что я смогу забрать их домой на следующей неделе.
— Это очень хорошо. Значит, все в порядке? Все были добры к тебе?
Ники помолчала: ей не хотелось расстраивать мать.
— Мисс Джун была очень добра… — наконец ответила она.
Элл вздохнула с видимым облегчением.
— Очень хорошо… Это очень хорошо…
На следующее утро Ники проснулась, чувствуя сильную боль в желудке. Элл испугалась, что рыба, которую они вчера ели на ужин, оказалась недоброкачественной.
Она немедленно позвонила доктору Бойнтону, который прибыл через двадцать минут.
Неряшливо одетый доктор, волосы которого давно нуждались в стрижке, осмотрел девочку и отвел в сторону мать.
— Что с ней, доктор? Может быть, она отравилась рыбой?
— Нет, все не так страшно, — ответил он с мягкой улыбкой, — я бы сказал, что это следствие нескольких вещей… Элл задохнулась, но доктор поспешил ее успокоить:
— Ничего серьезного, просто некоторая застенчивость и нервное возбуждение. Проще говоря, ваша дочь очень переживает начало школьных занятий.
— Но она сказала, что все были добры к ней. Она никогда не лжет…
— Я не думаю, что она солгала. И считаю, что ничего страшного не произошло… Просто нервы… Напоите ее теплым молоком с печеньем, дайте понять, что всем известно чувство страха и что нельзя ему поддаваться. Я уже поговорил с ней, но думаю, что у вас это получится лучше.
Элл поблагодарила доктора и взяла в холле свою сумочку. Хотя обычно она посылала счета доктора в компанию, где их оплачивали, на этот раз она не хотела, чтобы о болезни Ники узнал X. Д. Он и так уже достаточно наслышан о проблемах со школой.
— Сколько я вам должна, доктор? — спросила она.
— Ничего на этот раз.
— Но…
— Прошу вас. — Доктор жестом показал, чтобы она убрала сумочку.
— Вы слишком добры.
Отмахнувшись от благодарностей, он открыл дверь, потом остановился, на лице его отразилась борьба, было заметно, что ему нелегко это произнести:
— Я рад, что Ники пошла в школу, миссис Сандеман. Ей понадобится больше времени, чем остальным, чтобы привыкнуть. И ни в коем случае не сдавайтесь. Все будет хорошо, я уверен.
Элл была тронута. Неудивительно, что доктор знал о них все — ведь он даже принимал у нее роды. Он никогда не давал ей понять, что сочувствует ей, но и не пускался в рассуждения о морали, намекая на двусмысленность ее положения.
— Еще раз спасибо, доктор, — сказала Элл вслед доктору. Потом поднялась в спальню дочери. Комната была светлой и солнечной, с бело-розовыми обоями и белой в цветочках мебелью. Бледная Ники сидела на постели, укрытая одеялом, положив под спину две подушки. Она с испугом посмотрела на мать.
— Прости меня, мама, — произнесла она, — я не хотела тебя расстраивать.
— Ты меня совсем не расстраиваешь. — Элл обняла дочь. — Я рада, что с тобой все в порядке.
— Я завтра пойду в школу, — сказала Ники, — доктор Бойнтон говорит, что я должна туда ходить. Я обязательно пойду.
Понимая теперь, что в школе совсем не все в порядке и что дети, вероятно, сторонятся Ники, наученные своими родителями, Элл почувствовала, как у нее больно сжалось сердце. После всех своих обещаний она не смогла дать дочери нормальную семью, которая защитила бы ее от унижений. У Ники был уютный дом, красивая одежда, вкусная еда, вот и все, в чем она преуспела по сравнению со своей матерью. Но главным — чувством уверенности, что она такая же, как все, ничуть не хуже остальных, Ники была обделена так же, как она сама.
На следующее утро Элл отвезла Ники в школу.
— Не забывай, что говорил доктор Бойнтон, дорогая, — сказала Элл. — Вполне естественно, что ты сейчас волнуешься. Но как только привыкнешь к школе и заведешь друзей, эти боли в животе у тебя исчезнут.
Ники кивнула, соглашаясь с мамой, но, когда поцеловала ее перед тем как уйти, было заметно, что ей смертельно не хочется входить в школу.
Она протянула мисс Джун записку доктора, объясняющую ее вчерашнее отсутствие.
— Мне жаль, что ты плохо себя чувствовала, — с искренним сожалением сказала учительница, — надеюсь, сегодня тебе лучше.
Смешок одной из девочек тут же охотно был подхвачен остальными.
— Довольно! — резко прикрикнула мисс Джун. — Слышишь, Тамми? Прекрати, или мне придется вызвать в школу твоих родителей.
Тамми непокорно вздернула голову.
— Но моя мама сказала, что Ники не знает, кто ее отец потому, что его просто нет. Нет настоящего отца, какой есть. у меня.
Ники опять почувствовала резкую боль в желудке. Она ненавидела школу. Она бы убежала домой, если б не дала обещание маме и доктору.
В слепом отчаянии отдала салют флагу и, запинаясь, спела гимн. Но позже, когда все начали играть, случилось чудо. К Ники подошла Кейт и протянула ей руку.
— Я выбираю Ники, — сказала она громко и ясно, чтобы каждый мог услышать, — и я хочу играть с Ники.
Ники остолбенело смотрела на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154