Лица волхвов были освещены так, что казались почти черными, отчего их зубы были чересчур белыми. Присмотревшись, Анна увидела, что волхвы и были черными и к тому же улыбались во весь рот. Она взяла одного из них. Флинн вырезала лица мужчин из бэкграунда с обложки компакт-диска Глэдис Найт и приклеила их к игрушечным головам. Сама Глэдис освещала улыбкой Святую Семью, изображая ангела Господня.Анна погладила внучку по спине. Та зашевелилась, перевернулась, но не проснулась. Анна решила не будить Флинн до ужина, хотя было уже около восьми. Надо было попросить Марвина купить на обратном пути пиццу.Анна налила себе бренди, пошла в спальню и включила магнитолу, которую они с Флинн купили на прошлой неделе вместе с двумя десятками компакт-дисков с музыкой семидесятых. Из динамиков тихо полилась песня Нормана Гринбаума «Дух в небесах». Анна не очень любила Гринбаума, ей не нравился тяжелый звук синтезаторов, но певец был одним из любимчиков Флинн, а поскольку внучка часто спала в комнате Анны, именно под эту песню они просыпались каждое утро. Анна нажала на кнопку и поменяла диск. Она поставила сборник. Там была мелодия Фрэнки Велли «Ты слишком хороша, чтобы быть правдой» – ее любимая. Анна ее иногда пела, чтобы убаюкать Флинн. Она откинула покрывало и увидела, что на подушке что-то лежит. Комок грязи и маленький серебряный башмачок – фишка в игре «Монополия». Где Флинн все это нашла? Анна не играла в эту игру лет двадцать, а может быть, и больше. Последний раз это было в Мэне, когда они с Хью изредка играли с соседом и его женой, которые приезжали на выходные. Хью всегда выбирал башмачок. Но, приглядевшись, она поняла, что это был не башмачок, а скомканная обертка от жвачки. Комок грязи оказался прутиками, сложенными в крохотные фигурки. У Анны зашевелились волосы на голове. Она взяла одну ветку, сучковатую и очищенную от коры, холодную, как кость, и, прежде чем поняла, что и куда двигает ею, была уже на лестнице, вышла на задний двор и пересекла маленькую лужайку, подсвечивая себе фонарем. Во дворе все еще сохранились те неглубокие ямки, которые Флинн выкопала месяца два назад. Но здесь было что-то зловещее и странное. По коже пробежал холодок тревоги, ее обдало жаром, а потом холодом. Анна включила фонарик и посветила на садовый столик. Луч света наткнулся на опто-метрические очки Флинн и отразился в линзах. Под столом лежал кусок голубого брезента, покрытый ветками. Анна отбросила все в сторону и чуть не упала в яму, достаточно глубокую, чтобы вместить гроб. Дно ямы было покрыто коробками из-под дисков. Это был один из тех моментов, когда ей нужен был муж, нужен для того, чтобы помочь понять все это. Что не так с этой девочкой? Что должна она была делать с таким ребенком?Анна вернулась в дом и тихонько потрясла Флинн за плечо. Та открыла глаза.– Глэдис? – сказала Флинн. – А, это ты. Моя заботливая бабушка.Анна взглянула на стоящие рядом с Флинн ясли и увидела, что все фигурки тоже были испачканы грязью. Раньше она этого не заметила.– У меня есть для тебя ответ. Из игры «Что бы ты предпочел».– Давай. – Флинн уже проснулась.– Всегда лучше говорить правду. Несмотря на то как к этому отнесутся другие люди, не беспокоясь, что они подумают. Ты никогда не должна ничего скрывать. Никогда не скрывай тех вещей, которые делают тебя тем, кто ты есть.– Хорошо, – сказала Флинн.– Обещай мне, Флинн, – почти взмолилась Анна, но в ту минуту, когда Флинн дала обещание, ее страх, вместо того чтобы рассеяться, только усилился. Она подумала, что, наверное, было ужасной ошибкой требовать подобного обещания от такого ребенка, как Флинн. Да, Анна слишком перегнула палку, но она же просто хотела, чтобы ее внучка рассказала, почему/выкопала себе место, чтобы прятаться на заднем дворе. Правдивый ответ Флинн мог свидетельствовать о грозящей опасности.– У Греты умер ребенок? – спросила Флинн; ее взгляд ничего не выражал.– Да, – ответила Анна.– Это была девочка?– Да.Флинн кивнула, наблюдая как страх, словно шторм, промчался по лицу бабушки, но промолчала. Анна вышла из комнаты. Флинн посмотрела на звезды в маленьких яслях рядом с ней. Они сладко пели ей весь день печальными голосами Звезд без Глэдис. Тогда, глубоко внизу, в яме, всего-то через минуту или две после того, как она ушла от Греты, которая сидела на диванчике, поедая маленькие «Печенюшки Лу», и смотрела повтор «Нерешенных загадок», пришел этот ужасный Джереми с его дурацким мальчишеским самомнением и запахом кукурузных чипсов, попросил ее войти в дом, потому что он должен за ней присматривать, как за ребенком. У Греты тоже вот-вот должен был появиться ребенок, знала ли она об этом? Конечно, знала. Флинн вылезла из ямы, а голоса Звезд в ее голове просили помочь ребенку Греты, самой себе и порыскать в бабушкиной кладовке. Именно там она нашла Иосифа, Марию и всех остальных, и Звезды велели поставить их в священное место. Они ей снились, когда бабушка ее разбудила. Они больше не подпевали Глэдис, стоя в глубине сцены. В этот раз они все вместе пели «Военный гимн республики». Во сне Флинн они стали нормального роста. Они больше не были маленькими подземными созданиями, пропавшими в семидесятых годах. Они стали счастливыми людьми в прекрасных одеждах. Сейчас они, улыбаясь, сказали: «Мы Звезды, и мы Волхвы. Ты понимаешь, какими особенными это нас делает?» Флинн ответила, что нет. «А знаешь, что произойдет, если ты перелетишь через звезду с волхвом?» – И один из них посадил Флинн на свою большую ладонь. Их глаза были величиной с озера Аляски. «Милая девочка, мы – возничие. Мы все благодарим тебя и восхваляем тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120