Джек знал, что, хотя испанцы и не считают себя пуританами, их семейный уклад все же очень сильно отличается от представлений обычного американца.В комнате появилась другая тень. Джек снова приподнялся. Это был Гектор, в шелковой рубашке кремового цвета – в сочетании с черными глазами и волосами она выглядела очень дорого и привлекательно. Сердце Джека забилось чаще. Гектор улыбнулся девушке, взял ребенка, поцеловал его и игриво подбросил в воздух. Джек смотрел на дешевую мебель, пластиковые цветы и картинки в медных рамках, которые, несомненно, куплены в магазине уцененных товаров под цвет дивана. Позади светился проем грязной кухни, даже отсюда были видны тараканы, бегающие по пятнистому линолеуму.Гектор положил ребенка в манеж, повернулся к женщине и обнял. Джек почувствовал пустоту в желудке, дыхание перехватило от шока. Он ожидал всего что угодно, но подобной сцены опасался больше всего. Гектор целовал ее. Мысли Джека проносились с бешеной скоростью. Его кинуло в дрожь, лицо горело, он чувствовал себя так, словно его легкие были наполнены битым стеклом, и каждый вздох причинял боль. По какой-то необъяснимой причине он вспомнил тренера в подготовительной школе. Хэл Дэвис был толстым мужчиной с одышкой, вонявшим сигаретами и чесноком, и он постоянно выматывал Джека на тренировках. Никогда в жизни Джек не был таким сосредоточенным и целеустремленным, он вставал на рассвете и выходил на водную дорожку, шел ли дождь или светило солнце. Чем больше он тренировался, тем выносливее становился, и в те подчиненные дисциплине годы все в его жизни было безупречно: прекрасный выпускной балл, достижение всякой поставленной цели, монашеские ночи в выходные, когда он ложился спать в восемь тридцать. Его первая пивная вечеринка в ночь перед окончанием школы стала последней. Джеку было не сложно держаться подальше от вечеринок и студенток. Вопреки тому, в чем он убеждал Стюарта, он был девственником с еще неопределенной сексуальной ориентацией почти до девятнадцати лет. Он просто не думал о сексе, пока не бросил греблю. На каникулах, когда не нужно было думать о занятиях, молодой человек заканчивал тренировку и принимался читать романы. Стюарт умер бы со смеху, представив Джека во всем его атлетическом великолепии в спальне за чтением книги «Гордость и предубеждение». Это были годы Стендаля, и он перечитывал «Красное и черное» десятки раз.В спорте Джек вполне тянул на олимпийский уровень, никто и не сомневался в этом. В свое время он даже получил предложения об обучении со спортивной стипендией от четырех колледжей Лиги плюща. Он не получил место в национальной сборной из-за каких-то восьми десятых секунды.Когда в последний год обучения Джека у Дэвиса случился сердечный приступ и ему пришлось уволиться, что-то произошло со спортивным духом Джека. Он все так же усердно греб, так же тщательно тренировался, но та волшебная сила, которая вела его все это время, куда-то исчезла. Пространство уменьшилось, а время замедлило ход. Джек ничего не имел против нового тренера, молодого парня, да к тому же еще и мулата, но гребля всегда напоминала ему тренера Дэвиса. Джек обижался на него, думал, что ненавидит этого человека, боялся его постоянного раздражения, но он просто не мог выступать по-прежнему без несносного присутствия Дэвиса. Легко достичь физической формы, научиться правильному взмаху, скольжению и самому гребку, и возврату, и улучшить свое время, но великие гребцы должны быть движимы какой-то страстью – быть может, направленной в никуда. Дэвис никогда ничего не прощал, так же как и отец Джека. Тренер скупо раздавал похвалы, казался разочарованным и неудовлетворенным. Это наполняло Джека злостью и решительностью, что помогало оттачивать технику. Некоторые гребцы намеренно ссорились со своими подружками или родителями, чтобы добиться нужного настроения. Дэвис обычно говорил: «Великие гребцы или плывут к чему-то, или уплывают от чего-то. Вариант выбирай сам». Самому Джеку казалось, что он плывет из никуда к неизвестной цели. Ответы, которые он искал, только зарождались, может быть, он даже не осознавал самих вопросов.Сразу после того, как умер Дэвис, Джек греб в паре и побил свой личный рекорд, с этим временем он мог бы занять третье место в национальной команде. Но он вытащил байдарку на берег, ушел и больше никогда не возвращался.Сейчас Джек смотрел на Гектора и его женщину и чувствовал себя, как в тот день, словно он добрался до дальнего берега после долгого путешествия и обнаружил, что совсем себя не знает. С Гектором Джек обманул себя сам, он не позволял себе замечать признаки очевидного. Джек предполагал, что у парня могут быть другие мужчины, но такой лжи он не ожидал. В самые мрачные моменты он думал о том, что у Гектора может быть женщина, но это было совсем не то, что увидеть все своими глазами. Джек был мужчиной, который любил мужчин, – и это было все, что он мог сказать о себе и что было правдой. Когда начала проявляться его гомосексуальность – сразу после того, как он бросил спорт, – Джек не пытался бороться с ней или отрицать ее. Вовсе не желание достичь, победить, попасть в олимпийскую сборную заставляло его каждый день вставать спозаранку. Ему была необходима эта жизнь, заполненная трудом; шестнадцать часов тренировок в день не оставляли времени для мыслей о свиданиях и девушках. Когда он, закатывая глаза, говорил: «Тренер Дэвис – нацист на воде», это было заготовленным объяснением для его отца, его семьи – всех, кто спрашивал о подружках. А в итоге Джек обнаружил, что он был гребцом, который пытался уплыть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120