Джек впервые сказал, что любит его, именно там, на ферме, и все, к чему Стюарт прикасался в тот день, – начиная от фольги, в которую был завернут сандвич, до медиатора от гитары, который он нашел на улице, а затем вырезал маникюрными ножницами в форме сердечка, – все было пришито к этому пальто. Стюарт знал, что похож на фетишиста, да и Джек над ним бы посмеялся, но что бы ни случилось, у Стюарта навсегда останутся воспоминания о нем.Сейчас он приколол туда же листок с мазней Джека и список продуктов, прямо напротив кленовых листьев и желудей из их прошлогодней поездки в штат Мэн. Тогда они долго валялись в постели и завтракали на берегу, а днем обычно гуляли по пляжу, до самого вечера, который проводили около огромного камина на соседней лыжной базе.Может, им стоит куда-нибудь съездить вместе, вернуться, например, в тот необычный, очаровательный отель, чтобы попытаться соединиться снова. Как он сможет бросить Джека? К подкладке у плеча была подшита обложка к первому компакт-диску, который они вместе купили, а рядом были корешки билетов с «Волшебной флейты», вокруг которых он прикрепил фисташковые скорлупки, оставленные Джеком сегодня днем в тарелке.Стюарт сложил пальто и снова спрятал его. Пора перекусить. Легкий салат из фокассы с травами и зелеными оливками. Было уже семь часов. Где, черт побери, Джек? Он должен был прийти еще несколько часов назад. Все будет хорошо, сказал Стюарт сам себе, сыпь Джека – это всего лишь реакция на шампунь. Не о чем так сильно беспокоиться; так сказал доктор. Он взял бутылку портвейна, налил себе полбокала, прежде чем осознал, что делает. Затем открыл бутылку шампанского за шестьдесят долларов, которую они хранили уже два года. Расставил на столе свечи и лучший фарфор и вставил в музыкальный центр два диска. Стюарт поймал себя на том, что все выглядит так, будто он собирается отметить какое-то событие. Это знак, сказал он себе, знак того, что с Джеком все в порядке.Когда в одиннадцать часов пришел Джек, Стюарт был пьян, свечи оплыли, а еда остыла. Джек стоял в дверном проеме и смотрел оттуда, словно ожидая приглашения. Одежда была грязной, его шатало, а в его глазах читалось отчаяние.Стюарт уставился на Джека, пытаясь понять, почему тот весь в грязи и что делают обломки веток у него в волосах.– На улице дождь?Джек покачал головой. Стюарт встал и подошел поближе, но Джек не шевельнулся.– Что с тобой случилось? Почему ты так выглядишь? – спросил Стюарт.Джек открыл рот, словно хотел что-то сказать, но, встретившись взглядом со Стюартом, опустил глаза.– Ты был у врача?– Дорогой… – начал Джек.Стюарт не был готов к тому, что должно было последовать.– Подожди. Не говори ничего. Дай мне пять минут. – Стюарт сел обратно на диван.– Стюарт…– Заткнись. Это последние несколько минут перед тем, как моя жизнь изменится навсегда. И это мои несколько минут.Как это могло случиться? Хотя он знал ответ еще до того, как сформулировал для себя вопрос.– Я стою в дверях.– Вижу.– Стою и жду, пока ты пригласишь меня зайти.– Почему?– Ну, если ты не позволишь, я исчезну из твоей жизни навсегда. Все правильно – ты ненавидишь меня. Я плохой человек. Я лгал, я предал тебя. Хуже меня нет на всем белом свете.Стюарт не реагировал.Спустя несколько минут Джек опять сказал:– Я стою в дверях.– И что ты хочешь, чтобы я сделал?– Скажи, войти мне или выйти. Стюарт поднял глаза:– Сначала ты скажи: мне нужно провериться? – Да.– Как ты мог сделать такое? – Стюарт выключил радио и начал убирать со стола. Повседневные действия, повседневные вещи: две вилки, две тарелки. Вода для мытья посуды и губка. Он включил кран и добавил мыла, выбрасывая еду в мусорное ведро.Пятнадцать минут спустя Стюарт вернулся в гостиную и подошел к птичьей клетке со свежей газетой.– Я стою в дверях. – Джек все еще был там.– Ну так выйди, – Стюарт открыл клетку и насыпал зерна, – и больше не возвращайся.– Прежде чем я уйду, – тихо проговорил Джек, – я хочу кое о чем попросить. Конечно, я не имею права просить, но даже если тебе придется солгать, скажи последний раз, что ты меня любишь.Стюарт отвернулся:– Я больше никогда не скажу тебе этих слов. Как ты можешь даже думать об этом? Это то же самое, что просить о прощении.– Нет, – начал Джек.– Никакое прощение не изменит этого. Через пять месяцев, через пять лет – ничего не изменится.Как только Джек ушел, Стюарт взял трубку и начал набирать номер телефона Джейн и Лейлы, но потом остановился. Затем увидел номер Памелы, но с ней тоже не хотелось разговаривать. Он посидел минутку, и, прежде чем понял, что делает, он уже звонил домой. Ответил отец.– Папа? Это Стюарт. – С другого конца провода доносились звуки спортивной передачи, и он тотчас же мысленно перенесся в сырой бэйзмент с кондиционером, большим телевизором и коричневой мебелью. Стюарт почти чувствовал запахи влажной побелки и пыли от Британской энциклопедии 1972 года выпуска, которую никто никогда не открывал.– Эй, эй, как ты, сынок?– Все в порядке, – сказал Стюарт. – Просто было свободное время, поэтому я решил позвонить.– Как хорошо. Рад тебя слышать. Как дела в университете?– Я все еще так и не перевелся ни в один из бостонских университетов, но скоро переведусь. Я уже выбрал несколько курсов.– Как Джек? Как вам в Бостоне, нравится?– Да, вполне, город хороший.– Хорошо. Уверен, ты просто соскучился по маме. У нее сегодня девичник, она опять ускакала. Эта женщина всегда где-то шляется. Полагаю, она сейчас в каком-нибудь клубе, смотрит мужской стриптиз.Стюарт рассмеялся:– Что? Мама? Эта церковная диакониса?– Теперь она водится с грубой толпой – два раза в месяц встречается со своими университетскими подружками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120