Мужчина, похоже, может нести полную околесицу, когда болен.— А, черт! — внезапно согнулся Брис, словно его пронзила боль, которую у него не было сил терпеть. — Опять ты за свое! Не верит тому, что я говорю, как будто я не способен отличить жемчужины от страусиного яйца.— Ну, когда ты вот так разговариваешь, я, пожалуй, и сомневаюсь.Девушка встала и сделала новую попытку забросить его тяжелую руку себе на шею, чтобы все-таки двинуться дальше, и отказываясь верить в то, что он в здравом уме.— Ты самый прекрасный мужчина, — Ну уж? По крайней мере, я не имею столько шипов.— Ха! Да стоит только мне открыть рот, как ты тут же взрываешься, как осколочная граната.— Ничего подобного! Спроси любого, кто меня знает, и тебе ответят, что я известен своей медлительностью и легкостью в обращении.— Эта малышка тебя обижает, Брис? — послышался голос Бака с верхней ступеньки лестницы. — Я услышал твои рыдания и прибежал на помощь.Эллис и Брис разом повернулись и посмотрели вверх. Фланелевая пижама Бака была едва застегнута, волосы взлохмачены, лицо серьезно и далее сурово, словно он хотел показать, что не намерен дальше терпеть такое позднее веселье.Оба — и Брис, и Эллис — заговорили одновременно.— Святой Боже! Как я рада видеть вас. Мне нужна помощь.— Скажи ей, какой я неторопливый и мягкий в, общении.— Да, он неторопливый и в общении легкий, — Бак выдал подтверждение таким тоном, словно этот факт и не требовал более подробного доказательства. Затем он помог Эллис затащить своего брата наверх.— Она думает, что шибко грамотная, раз может сосчитать до пяти по пальцам, — продолжал жаловаться Брис и начал опять заваливаться на пол со слабым стоном.— Ну, ничего особенного, — сказала Энн, присоединяясь ко всей компании. — Брис умеет считать до десяти, если пользуется двумя руками.— Ясно тебе, мисс Колючка? — пробормотал Брис, не глядя на девушку. — Скажите ей, что я еще и читать умею.— Может, — подтвердили Бак и его жена, кивая друг другу головами.— У него жар от его простуды. И мне кажется, что у него происходит размягчение мозгов. — Эллис не желала смотреть на Энн и Бака, не зная, как реагировать на их зубоскальство. — Я пыталась уложить его в постель.— Но совсем не за тем, о чем вы сейчас оба подумали, — не отрывая глаз, подал голос с пола Брис. — И не потому, что я ей нравлюсь! Ей просто меня жалко.Эллис закатила глаза и вздохнула.— Ты, друг, и вправду выглядишь слегка осунувшимся. — Бак наклонился к брату, чтобы внимательнее рассмотреть его. Сделав, очевидно, неутешительные заключения, он подхватил Бриса под мышки и потащил к двери налево от лестницы.Тому и действительно стало совсем худо. Так худо, что он уже почти не соображал, что с ним происходит, но в то же время продолжал говорить с ними.— Я простудился, стоя на холоде прошлой ночью, — объяснял Брис. — Как болят кости! Я хочу умереть. Наверное, я должен был позволить ей застрелить меня…Энн сходила в комнату рядом с холлом, возможно, кладовую, и вернулась, неся в руках чистые простыни.— Кому-кому позволить пристрелить? — спросила она, проследовав за мужчинами в комнату Бриса, где тихо попросила Эллис помочь ей разобрать постель.— ..Эллис, — слабо подал голос больной. Девушка почувствовала, как залилась горячим румянцем, когда Бак и Энн уставились на нее. Она пожала плечами.— Я бы с удовольствием, — честно призналась она. — Но у меня нет оружия.— У нее и ножа тоже нет, — вяло, будто сквозь дремоту, проговорил Брис, в то время как Бак уложил его со всей предосторожностью на коврик у кровати и принялся стаскивать с него ботинки. — Да он ей и не нужен. Она любую свинью разделает одним своим язычком.Энн засмеялась. С противоположной стороны кровати она улыбнулась Эллис и закончила стелить простыни.— Если бы не его болезнь, мне бы это прямо понравилось. Однако за то время, что я его знаю, он никогда столько не болтал.— Зато меня совершенно извел, — сказала Эллис. — У меня уши пухнут от его разговоров. И он такой настырный. Я…— Кто, Брис? — Энн озадаченно нахмурилась. — Да нет, в нем нет ничего настырного, Эллис. Он самый ласковый, деликатный мужчина, какого я когда-либо встречала. — И услышав, как ее муж что-то возмущенно пробормотал, продолжая разувать брата, добавила:— Ну, конечно, после тебя, дорогой.Бак одарил жену милой улыбкой. И столько в его взгляде было любви и нежности, что Эллис даже почувствовала укол зависти и чего-то еще такого же мелкого и низменного. Как бы ей хотелось, чтобы хоть раз в жизни кто-нибудь улыбнулся ей вот так же!Брис слегка застонал от боли, и женщины удвоили свои усилия. Когда наконец постель была готова, Бак вместе с Эллис взяли больного под руки и бережно переложили на кровать. Девушка с этой минуты не могла поднять глаз от пола, потому что Бак начал расстегивать пуговицы у брата на рубашке, а потом встал в ногах кровати и принялся стаскивать с него носки и брюки.— Пойду принесу аспирин и какую-нибудь легкую одежду, — донесся до Эллис голос Энн. Она резко выдохнула и быстро выбежала вслед за ней из комнаты.— Он… Он уже принимал аспирин, — сказала Эллис, боясь, как бы не показаться излишне навязчивой в чужом доме и в то же время желая быть полезной. — Это не очень помогло. Я… Можно я буду за ним ухаживать? Я не очень сильная, но меня учили ухаживать за больными. Я… Я думаю, что могла бы ему помочь, — Ну, конечно, ухаживай. Принести лед? Возможно, у нас есть немного…— Где вы храните овощи, корнеплоды?— Корнеплоды? Эллис кивнула.— Ну да. У вас сарай или подвал? Где? Совершенно не скрывая своего скептического отношения к тому, свидетелем чего являлась, Энн дала Эллис всю необходимую информацию о местах хранения различных продуктов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60