Джексон не мог не оценить того, что сделала Ребекка, да еще на глазах отца. Это было слишком важно. Ведь Ребекка как бы невзначай (у нее это всегда отлично получалось) дала понять, что полностью доверяет ему.И все вдруг расплылось в глазах Джексона, даже преподобный Хилл куда-то исчез. Он видел лишь Ребекку, только ее одну! Эти ресницы, до сих пор влажные и слипшиеся от слез, пятнышко на футболке и чертовски проницательные зеленые глаза, которые гипнотизировали его, не давали шевельнуться и пронизывали насквозь, до самых потаенных глубин его души. Как тут сохранить спокойствие? И Джексон ответил ей с такой же прямотой и искренностью:— Хорошо, мадам. Сделаю все, что прикажете.— Как ты меня назвал?Он слегка улыбнулся:— Ребекка.Она кивнула, принимая поправку, и ее кудряшки весело подпрыгнули.— То-то же!..Но как только дверь за Джексоном захлопнулась, Ребекка сникла, словно он забрал с собой все се жизненные силы. Крепкая отцовская рука подхватила ее под локоток. Даниел заглянул в лицо дочери:— Ребекка-Руфь, ты играешь с огнем!У Ребекки тревожно забилось сердце, но она нашла в себе силы твердо ответить:— Нет, папа, я не играю ни с чем… и ни с кем. То, что я испытываю… или не испытываю к этому мужчине, совсем не игра. Давай-ка лучше посмотрим, нельзя ли пробраться в палату Пита. Я не уеду отсюда, не убедившись, что все обошлось.И Данисл Хилл, не говоря ни слова, последовал за дочерью. Он уже все понял. Что ж, если впоследствии придется собирать разбитую жизнь Ребекки по кусочкам, он готов и на это. Но больше всего преподобный Хилл боялся, что и собирать-то будет нечего.«Единожды убивший навсегда останется убийцей». Эта мысль преследовала его. И тогда Даниел взмолился: «Господи, пожалуйста, не надо! Пощади мою дочь!» Глава 8 Только тусклый свет уличных фонарей, выстроившихся рядком вдоль тротуара, разгонял мрак безлунной ночи. Движение транспорта почти прекратилось, лишь изредка проезжала одинокая машина, ну а пешком по Соланж-стрит бродили в основном местные шлюхи, искавшие клиентов. Близилась полночь, но дневная духота не спадала.Кондиционер в окне спальни Джексона был теперь отлажен, хотя слабенький поток прохладного воздуха почти не доходил до кровати. К счастью, вентилятор на соседнем столике гнал легкий ветерок вокруг спавшего Джексона.Занавески были задернуты, но за долгие годы они настолько вытерлись (вопрос об их соответствии моде и обсуждать не стоит), что пропускали с улицы куда больше света, чем следовало бы. Впрочем, Джексон последние пятнадцать лет провел в таком месте, где о полной темноте нечего было и мечтать, так что уличные огни нисколько ему не мешали.Сны — вот что лишало его покоя, доводило до грани безумия. Каждое утро, просыпаясь, Джексон ощущал усталость, даже изнеможение. Вот и в эту ночь на него обрушился очередной нескончаемый кошмар.Женщина танцевала в траве. Ее тело сверкало в нестерпимо ярких лучах солнца. И чем ближе она подходила, тем яснее Джексон видел ее лицо. Ребекка! Да, она приближалась к нему — с протянутыми руками и манящей улыбкой, а в глазах плясали зеленые огоньки, сулившие божественное наслаждение тому, у кого хватит духу овладеть ею.Он окликнул ее, и она засмеялась в ответ. Тело ее извивалось медленно и плавно, груди слегка подрагивали, а гладкая загорелая кожа словно просила: прикоснись же!И вот Ребекка кинулась к нему в объятия, обхватив его мощный торс обеими руками, и Джексон затаил дыхание. Она как будто создана для него, для его рук… И разве можно было ждать иного? Ребекка откинула голову, словно моля о поцелуе.Джексон дернулся и застонал во сне, почувствовав вкус ее губ. Слегка влажная кожа казалась на ощупь нежнее теплого меда.«Ну, возьми же меня… полюби меня… люби меня…»Ее слова, как молитва, эхом отдавались в подсознании Джексона. Он не мог отказать ей ни во сне… ни наяву. Но как заниматься любовью с призрачным видением? Джексон отогнал прочь эти мысли, с восторгом принимая и ее поцелуи, и тело, отдававшееся его власти.И вот они слились воедино, в жадном порыве неутоленной страсти. Неистовые ласки доставляли и боль, и блаженство. Любовь полыхала как пожар, щедро расточая свой пыл до последней капельки. Ребекка с радостью принимала его дары и лишь просила еще и еще. Джексон, задыхаясь, со счастливым смехом погружался в нее глубже, глубже и глубже… Достигнув пика наслаждения, она закричала, и Джексону вдруг стало страшно. Он попытался проснуться, но не смог. А вопли становились все отчаяннее. Потом Ребекка растаяла в воздухе, но ее крики продолжали терзать его душу.Джексон всмотрелся в опустевшую постель. На месте Ребекки неожиданно возникла Молли, с ног до головы облитая кровью. Значит, это кричала сестра, сообразил Джексон.Из уголка его глаза скатилась слезинка, и Джексон тревожно заметался на постели.«Не надо, Молли! Не плачь!»Но сестра не слышала его, как и в тот роковой день, когда Стэнтон Рул окончил свой земной путь. Джексон протянул к ней руки, шагнул вперед… и вдруг споткнулся. Он опустил взгляд — и увидел изуродованное лицо Стэнтона Рула, лежавшего на полу…
Глаза Джексона мгновенно открылись, и он сел на постели. Пот градом катился с его лица, все тело содрогалось.— Господи Иисусе! — пробормотал он, отирая лоб трясущейся рукой. — Черт бы тебя побрал, Стэнтон! Когда же ты оставишь меня в покое?..Он проковылял в ванную, чтобы умыться, а пронзительные вопли по-прежнему эхом звенели у него в ушах. Джексон вдруг замер и насторожился. Он уже проснулся, но явственно слышал чей-то плач.Кричал ребенок… Отчаянный зов о помощи доносился откуда-то с верхнего этажа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90