Главным затруднением была не столько заработная плата участников съемок, сколько размеры авторского гонорара, а также требование о выплате трех с половиной процентов с международных продаж, которое Эллин выдвинула на последнем совещании. Вдобавок теперь она потребовала пять процентов доходов от рекламы, в которой будут использованы голоса и внешность героев, а также гарантий предоставления семи миллионов долларов для съемок продолжения фильма с односторонним правом пересмотра условий договора в том случае, если сборы за первую неделю проката ленты в Америке превысят восемьдесят миллионов.
Условия Эллин оказались для всех полной неожиданностью. Изумление и растерянность вскоре сменились гневом, и Бутч Соммерз, один из продюсеров, наотрез отказался сотрудничать с ней. Соммерз немало рисковал, поскольку, кроме него, никто не возражал против назначения Уокера Николаса на главную роль в «Путнике», фильме по фантастическому роману, ставшему бестселлером и побившему все рекорды в мире печатных изданий. Пока Соммерз бушевал и неистовствовал, требуя бесконечных уступок, чтобы убедить коллег избавиться от Николаса, клиента Эллин, она пережидала бурю, невозмутимая и неумолимая, как и сам Фостер Маккензи, руководитель студии, который следил за ней и за ходом переговоров с тем же пристальным вниманием, с которым его юристы изучали требования и условия, столь дерзко выдвинутые Эллин.
До сих пор у Эллин не было времени задуматься, зачем она подвергает свою карьеру такому риску; вероятно, причиной ее безрассудства была злость на Фаргона, который в последнее время завалил Эллин сложными и зачастую совершенно никчемными поручениями. Казалось, он хочет выяснить границы терпения Эллин, за которыми та потеряет голову и начнет действовать себе во вред. И, судя по тому, с какими предложениями она явилась сегодня на совещание, этот предел был близок, поскольку даже Роза и Кип не имели ни малейшего понятия о том, что Эллин не обсуждала последние изменения ни с Фаргоном, ни с Николасом, и были уверены, что Эллин получила соответствующие инструкции.
От страха перед тем, что она натворила, у Эллин голова шла кругом, адреналин бурно выплескивался в кровь, а слепая злоба на Теда Фаргона словно бичом подхлестывала ее, ослепляя и лишая способности задуматься о последствиях.
Но она, ничем не выдавая бушующих в ней чувств, сидела за столом, прилежно работая над старым контрактом, а бухгалтеры и продюсеры тем временем двинулись к выходу из помещения, чтобы переговорить без посторонних, и наконец Фостер Маккензи поднялся на ноги и отправился за ними. Эллин показалось, что в ее тело впились тысячи раскаленных игл, поскольку всем было известно, что если Маккензи выходит вслед за юристами, а не вместе с ними, значит, представление близится к концу.
И все же только через час Эллин, Роза и Кип встали из-за стола, чтобы обменяться рукопожатиями с противной стороной. Фостер Маккензи так и не появился, но в этот миг Эллин была слишком ошеломлена, чтобы сообразить, что это может означать. В дальнем уголке ее сознания теплилась мысль о том, что она спит в собственной кровати; выслушивая поздравления и добродушные подначки коллег – даже Соммерз присоединился к ним, хотя и с неохотой, – Эллин вдруг поняла, что до самой последней минуты ждала отказа.
– Откровенно говоря, – сказала Роза, как только они с Эллин и Кипом, заведующим юридическим отделом Эй-ти-ай, вышли на автостоянку, – я была уверена, что у тебя ничего не получится, особенно после внесения пункта об одностороннем праве пересмотра условий. Господи, что заставило их пойти нам навстречу?
– До того мгновения, когда Маккензи встал и вышел, я не сомневался, что все пропало, – подал голос Кип. – Но тут кто-то толкнул меня в бок и шепнул, что мы добились своего. Я работаю с Маккензи пятнадцать лет, но до сих пор не знал, что если он уходит последним, это означает, что он готов признать свое поражение.
– Ты заметила, как он смотрел на тебя? – спросила Роза, обращаясь к Эллин. – Клянусь, он был готов испепелить тебя взглядом. Как только ты потребовала эти три с половиной процента… я в жизни не видела ничего подобного. У меня душа ушла в пятки. Я решила, что нам пришел конец. Маккензи, хотя и не показывал этого, был взбешен до предела, когда ты отказалась уступить, и я ничуть не сомневалась, что он встанет и хлопнет дверью.
– Я тоже, – призналась Эллин.
Роза повернулась, посмотрела на Эллин и, увидев смех в ее глазах, рассмеялась сама.
– Неудивительно, что Фаргон дал это задание именно тебе, – произнесла она. – Ты держалась с таким хладнокровием, что Маккензи казался рядом с тобой нервным дергунчиком. Интересно, знает ли Фаргон, что Фостер положил на тебя глаз?
– Они оба ненавидят меня, – с улыбкой отозвалась Эллин, шаря в сумочке в поисках ключей.
– Да, если не считать трех приглашений к ужину и личной просьбы Фаргона уладить это дело, – заметила Роза.
– Ты ничего не понимаешь, – возразила Эллин. – Узнав о том, что я вступила в игру, Фостер позеленел от злости.
– Просто он понял, что Фаргон вводит в бой тяжелую артиллерию, – с улыбкой произнес Кип. – Моя машина стоит на другом этаже. Встретимся в конторе.
Женщины поехали на машине Эллин. Выехав на бульвар Ланкершим, она позвонила менеджеру Уокера Николаса и сообщила ему радостную весть. К тому времени, когда она закончила беседу, автомобиль уже выехал из Вэлли-Виллидж и помчался по ярко освещенной Сансет, направляясь к следующей дорожной развязке, у Санта-Моники.
– Уокер пригласил нас сегодня на вечеринку, – сказала Эллин, положив телефон на колени, и посмотрела на Розу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152