Она слабо улыбнулась:
– И мой тоже.
– Они уехали сюда. И погибли, когда мне было десять лет. Случилось несчастье – карета перевернулась.
А теперь самая трудная часть его рассказа. Он перевел дыхание и продолжал:
– Я не помню их.
И вдруг отчетливо представил лицо своей мамы – маленькой белокурой женщины с мягким голосом. Он помнил и своего отца, такого большого и красивого. Они так неожиданно ушли из жизни, что он еще долго потом просыпался утром, надеясь увидеть их лица рядом с собой.
– Извини, – как она только могла подумать, что Джон был счастлив, как дитя. Он был так молод и так одинок, у него не было такой надежной опоры, как семья.
– Что произошло потом?
– Меня послали к тете в Англию. Она вышла замуж за графа.
– Тебе нравилось там?
– Пожалуй. Много комнат. У нее уже было восемь детей. Я был большой и неуклюжий, как сейчас.
Она все поняла. Некому было взять маленького мальчика за руку, приласкать, утешить. Никто не смог заменить ему мать и отца.
– Когда я вырос, меня отправили служить в Бостон, как раз незадолго до той резни. Через год меня копытом ударила лошадь. Вот и все.
Вот и все. Так мало и так много.
Медленно Бэнни подошла к нему, стала вплотную и обвила его руками. Она почувствовала, как дрожь пробежала по его телу, и он тяжело вздохнул. Сейчас ей не хотелось большего. Ей хотелось лишь выразить ему теплоту и сочувствие, которых ему так не хватало в жизни.
И на этот раз, когда она прошептала:
– Джон, – он не отпрянул.
Глава 9
Бэнни изо всех сил скребла стол, удаляя следы ночного пиршества в таверне. Нос ее чувствовал сладко-кислый запах вчерашнего пива и сидра, перемешанный с едким запахом мыла. В другом конце комнаты Генри споткнулся о ведро и расплескал воду. Он взял швабру с тряпкой и стал водить по дощатому полу. Джордж проверял в кладовке запас спиртного. Затем стал расставлять на полках только что вымытые кружки.
Стоял ясный зимний день. Холодный свет струился в окна, которые Исаак тщательно протер.
Кроме Джоунзов в «Дансинг Эле» никого не было, как и всегда ранним утром, кроме тех дней, когда какой-нибудь постоялец жил у них, в одной из свободных спален наверху.
Бэнни бросила тряпку в деревянное ведро и перешла к другому столу. В комнате было тепло и тихо. Она занималась уборкой таверны с тех пор, как ей исполнилось лет восемь. «Дансинг Эль» был семейным бизнесом, и у каждого были свои обязанности, каждый посильно трудился для общей пользы. Бэнни нравилось наводить порядок по утрам вместе со всеми. Но она не думала, что это же можно сказать и о ее братьях.
Генри уныло водил шваброй.
– Не понимаю, почему я всегда должен мыть полы – проворчал он. – Этим должна заниматься Бэнни. Это женская работа.
– Я была бы рада заняться этим, – сказала она.
– Да? – переспросил он живо.
– Конечно, тогда бы ты скреб столы.
– Ну… – в его голосе энтузиазма явно поубавилось.
– Только как бы ты объяснил Мэрси Джениган, почему у тебя такие красные руки?
Джордж и Исаак прыснули. Щеки Генри залились густым румянцем.
– Мэрси Джениган? Причем тут она? Что ты имеешь в виду?
– А, так она тебя совсем не интересует? – вкрадчиво спросил Джордж. – Она просто милашка, и если ты не собираешься поухаживать за ней, тогда, может быть, я…
Швабра с грохотом упала на пол. Генри подлетел к своему брату:
– Нет уж, держись-ка подальше от Мэрси. Все знают, что ты помолвлен с Анной Бикман.
– Ну, ну… – улыбнулся Джордж. – То ты не понимал, что Бэнни имела в виду, а тут вдруг стал таким сообразительным.
Генри наклонился и поднял швабру.
– Ладно, может быть, я немного и интересуюсь этой девушкой.
– Немного? – переспросила Бэнни. А я вот немного высока для женщины.
– Ну, за мной хотя бы не бродит безмозглый идиот в британской форме.
Бэнни прижала руки к губам.
– Он не идиот.
– Да уж, конечно, значит показалось, что он ходит за тобой, как голодный щенок.
– Неправда.
Хорошо еще, они не знали, что он приходил к ней в конюшню, и что она обнимала его, что они сидели и разговаривали, что она научила Джона брать несколько нот на скрипке. Ее братья не знали, что английский солдат пообещал скоро снова придти к ней, и что она ему поверила. И что, хотя Бэнни не видела его с тех пор, она по-прежнему ему верит и ждет. Можно представить себе, чтобы они сказали ей, если бы знали все это.
– Ну, да. И каждый раз, когда ты ему улыбалась, он вилял тебе преданно хвостиком.
Бэнни бросила брату в лицо тряпку. Генри увернулся, и притворно нахмурившись, сжал кулаки:
– Так, ты что-то…
Исаак щелкнул языком и закачал головой:
– Дети, дети, ну что мне с вами делать?
– Дети! Да, я старше тебя на восемь лет. И с удовольствием отшлепаю тебя, если понадобится, – сказала Бэнни.
– Неужели ты и вправду швырнула в меня тряпкой? Ты не делала этого с тех пор, как тебе было лет двенадцать.
– Я и так себя слишком долго сдерживала. Ты давно уже это заслужил.
– А мне кажется, – послышался голос Джорджа, и он вошел в комнату, – этого лейтенанта можно использовать в своих целях. Он слишком много болтает. А это нам на руку.
– Точно. Будь с ним поласковей, Бэнни, – согласился Генри.
– Боюсь, что у меня не получится.
– Все будет хорошо. Ты только время от времени поглаживай его по головке, и он всегда будет путаться у тебя под ногами в ожидании очередной ласки.
– Генри, я не буду этого делать.
– Ты что, не патриотка своей Родины?
– По крайней мере, мы и сейчас можем воспользоваться тем, что уже знаем, – вмешался Исаак.
– Эй, парень, – Джордж предупреждающе кивнул в сторону сестры.
– Что происходит? Что это вы задумали. – Бэнни пристально посмотрела на братьев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74