– Я полагаю, это все, что нам потребуется, – сказал Дорнен, введя в компьютер последний ответ Эви.
В углу заработал факс. Не успел он замолчать, как в комнату вошел другой полисмен и взял листок, который выполз из факса.
– Вы говорили, что мне разрешат с ним увидеться, – напомнила Эви.
Дорнен поднял глаза.
– Сперва я должен сообщить некоторые сведения, которые могут показаться вам небезынтересными.
Эви взяла себя в руки.
– Ваш приятель находится в розыске за убийство, побег и кое-что еще.
– Когда? Как? Последние два года он прожил в Мичигане. Я могу за него поручиться.
– Преступления совершены им шестнадцать лет назад.
– То есть когда ему было шестнадцать?
Эви потупила глаза. Коул, в самом деле, не любил своего отца и не пытался скрывать этого. Он говорил, что отец бил его. И, помнится, признался, что однажды сам ударил отца. Эви вспомнила, что перед этим он сделал длинную паузу.
Она встряхнула головой.
– Но ведь это, же было так давно! Разве не существует срока давности?
– На убийство – нет. Хотя есть факты, которые еще остались невыясненными. Когда мы закончим допрос, нам придется отослать его в Бозмен, где расследование будет продолжено.
– Что это значит? И вообще, с кем я разговариваю? Здесь есть телефон? Можно от вас позвонить?
Полисмен рассмеялся почти по-отечески.
– Вас никто не арестовывал, мисс Мерсер. Звоните, пожалуйста. – Он кивнул в сторону таксофона.
Когда Эви вставляла в щель телефонную карточку, рука у нее дрожала. Она тупо уставилась на кнопки. Кому же звонить? Они в двух тысячах миль от дома. Но Коул то, Коул у себя дома! Если он действительно Коул…
Все было как в кошмарном сне. Единственный человек, с которым она хотела поговорить, был Коул. И в то же время Эви сильно сомневалась, что знает его.
* * *
Она села на стул, стоявший у стенки. Прошло еще два часа. Пришло еще несколько факсов. Звонили телефоны. Пришел Китридж – похвастаться своим подвигом и выслушать поздравления коллег.
– Я только поглядел на него и сразу думаю: «Э, да я этого парня знаю!» Сделал вид, что хочу только права проверить. Ни про какого Крика я и спрашивать не стал – сразу спросил у Дорнена, что ему известно про Криса Рейнса…
Тут он заметил Эви и осекся.
Она сидела, прислонившись головой к стене. С тех пор, как она закончила говорить с Дорненом, с ней никто не заговаривал. Она отчаянно надеялась, что не сболтнула ничего лишнего. Впрочем, так или иначе, полицейские были убеждены, что Эви тут ни при чем.
Она зажмурилась и стиснула губы. Ну как она может быть ни при чем? Она ведь любит его!
Но знает ли она его? Или она снова совершила ошибку, худшую ошибку в своей жизни? Снова видела только то, что хотела видеть, верила в то, во что хотела верить? Сейчас она не могла думать об этом.
Треск полицейской рации вернул ее к действительности. Патруль докладывал о проверке документов.
Всего несколько часов назад они с Коулом были обычной, ничем не примечательной парочкой. И у них тоже проверяли документы.
Нет, не с Коулом. С Кристофером. Но Эви не могла называть Коула этим чужим именем.
Дверь приемной открылась. Сердце у Эви подпрыгнуло.
Вошел Коул под конвоем двух полицейских. Эви не помнила, как она очутилась на ногах и сколько шагов она сделала. Просто внезапно она оказалась рядом с ним. Ей так хотелось коснуться его, обнять…
Но полицейские преградили ей путь. Между нею и Коулом встала, словно непреодолимая стена.
Между двумя высокими полисменами Коул казался ниже ростом. Лицо его как-то заострилось, и взгляд сделался пронзительным, как у коршуна. Он не отводил глаз от ее лица.
– Ты все еще здесь? – спросил он.
Ей нужно было сказать ему так много! Что она любит его. Что она его выручит. Но вырвалось у нее совсем другое:
– Коул, что происходит? Скажи, это ведь ошибка?
Она не могла преодолеть стены, которой отгородился от нее сам Коул. Он выглядел пристыженным, сердитым и виноватым.
– Поезжай домой.
Эви даже не догадалась позвонить в отель. Она не знала, где будет ночевать. Эви знала только одно: никуда она не поедет.
– Без тебя я не уеду.
– Уезжай!
Она словно не слышала его. Подступила ближе, заглянула ему в глаза.
– Как твое имя?
– Коул Крик, – ответил он совершенно бесцветным голосом.
– Кристофер Рейне, – уточнил один из полицейских.
– Мое имя – Коул Крик! – повторил Коул. – Я поклялся, что не буду больше носить имя Рейне.
– Потому, что это имя вашего отца?
– Я оставил все это позади.
– Он сбежал, – сказал другой полисмен. – На его имя выписан ордер на арест.
– Это произошло через три дня после того, как я покинул штат! – отрезал Коул. – Я даже не знал о его смерти, пока не попал в Небраску.
Эви не знала, что говорить. Она не знала, что сообщил им Коул, и боялась сказать что-нибудь, противоречащее его словам.
Осознав, о чем она думает, Эви резко выпрямилась и вскинула голову. Человек, которого она любит, не может врать! Он сказал правду. И бояться ей нечего.
«Но ведь он не сказал тебе своего настоящего имени», – напомнил ей внутренний голос.
Она обратилась к Коулу.
– Ты говорил, что добирался из Техаса в Небраску полгода.
– Это правда. А в Небраске меня ждало письмо от матери, из которого я узнал, что отец умер.
– Это ты его убил! – встрял в разговор Китридж.
– Он бил мою мать. Я его ударил.
– Хорошо ударил!
– Я должен был остановить его.
– Раз и навсегда?
– Я его ударил. Он упал. Когда я уходил, он был жив.
– А через три дня он умер от сердечного приступа, – сказал Китридж. – И хирург сказал, что это было напрямую связано с тем, что ты его ударил.
– Я его ударил только один раз, – снова повторил Коул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58