На один день Дейв принадлежит ей.
«А завтра?» — слова уплыли куда-то вместе с сомнениями: Гвен погрузилась в сон.
Гвен никогда не дремала днем. Но, с другой стороны, она прежде никогда не занималась в середине дня любовью. «И очень зря», — решила она, когда сознание проникло в ее сон, как косой луч вечернего солнца. Это значит, что ей никогда не приходилось просыпаться рядом с кем-то волнующим или с таким мирным и необходимым, как Дейв.
— Сон смотришь?
Гвен провела языком по зубам. Дейв предложил ей пиво, которое держал у себя на коленях, вытянув рядом с ней длинные ноги, уперевшись спиной в стену. Он убрал посуду и закончил свою работу.
Гвен сделала небольшой глоток.
— Как ты здесь оказался?
— Ты не помнишь? Я сражен.
— Я имею в виду, рядом со мной. Подо мной.
Не разбудив ее, Дейву удалось переложить ее голову себе на грудь. Рука Гвен небрежно лежала у него на талии, как будто это ее законное место. По тому, как разгорелась ее щека, она поняла, что какое-то время ее ухо прижималось к его груди.
— Я во сне не разговаривала?
— Ага.
Гвен побледнела. Остатки сна сделали ее неудовлетворенной, беспокойной и чуть раздраженной. Ну, и неудивительно! Ее бедро оказалось заброшенным на его бедро, икра лежала между его ног, и он водил большим пальцем руки по ее ноге, словно это испанская гитара — хорошо отполированная, с туго натянутыми струнами.
— И что я говорила?
— Что-то о финансовом годе и ограниченных прибылях, — Дейв отхлебнул пива. — И процентах. Сложных.
На этом последнем слове голос его чуть захрипел, глуховатый и басистый.
Подушка оказалась под рукой очень кстати, чтобы его ударить.
— А это тебе за то, что воображаешь.
— Настроена на битву, прекрасная дама?
Дейв поднял простыню, которой накрыл Гвен, пока она спала.
Она была настроена не на это, но когда Дейв отставил в сторону свою бутылку и забрался под простыню, у нее закружилась голова и заколотилось сердце.
Он скинул рубашку. Атласные спортивные шорты ласково скользнули по ее ноге.
— Я два часа ждал, пока ты проснешься и поцелуешь меня. Ты, наверное, совсем измучилась.
— Может быть, я и измучаюсь… Ox! — Дейв слегка укусил ее за шею. — ..Если мы снова это сделаем.
— Попробуй и выясни — вот мое правило.
В теле Гвен разгорелся чудесный жар. Она так любит Дейва! И она проспала весь день. Странно, но она не чувствует, что должна оправдываться или быть не уровне того, чего он от нее ожидает, или прятать обмякшие участки тела, которые он якобы не замечает.
Дейв любит Гвен такой, какая она есть. И как ни трудно ей будет потерять его, она ответит ему тем же и будет любить его так же: свободно, без обязательств, ничем не связывая его.
«И навсегда», — прошептало ее сердце.
— Различие есть, мы не можем этого отрицать.
Различие в возрасте. Гвен подняла этот вопрос на следующий вечер.
Они провели ночь в постели, утром занимались своими делами в метре друг от друга, а во второй половине дня резвились в ледяной воде ближайшего озера. Теперь Гвен сидела в гамаке, закутавшись в несколько свитеров, а Дейв изображал мужа на пригородной вилле, зажаривая на вертеле крошечных цыплят.
Жить с человеком, стареть рядом с ним — это не играть в домашнее хозяйство. Любовь — дело серьезное. Гвен хотела бы осторожно вернуть Дейва с небес на землю и посмотреть, какой путь он изберет.
— Это просто листки календаря, — отмел он все. — Важно то, что внутри.
— И ты считаешь, что внутренне мы подходим друг другу?
Дейв выразительно подвигал бровями.
— Я был внутри и решил: там как раз то, что надо.
— Будь серьезным. Я с пяти лет была аккуратной и все карандаши раскладывала по местам. — Гвен бросила взгляд на пастельные мелки, которые он притащил вниз: кусочки разной длины беспорядочно прикрывали дно коробки.
— Люди не меняются, Дейв. Самый верный способ разрушить брак: втайне надеяться на то, что супруг изменится.
— Но люди растут и становятся старше. Любить — значит узнавать другого человека. Немного сгибаться.
— А Шарлотта с Робертом?
— Они доказывают мою мысль от противного. При отношениях с людьми надо немного уступать, чтобы спасти главное.
— А это?..
— Сами отношения. Важнее, чтобы двое остались вместе, чем правота одного из них.
— Разве есть необходимость проявлять такую зрелость, когда я пытаюсь читать мораль?
— Удивил тебя, а?
— Наверное, «Вопли в Канализации» не приготовили меня к восприятию тебя рассудительным и зрелым.
— Ты достаточно рассудительна для десяти пар.
— Я не собираюсь быть твоей Венди, Питер Пэн.
— Разве я просил тебя быть мне мамой? Я уже сколько лет пытаюсь заставить тебя смотреть на меня совсем по-другому!
Он заговорил тише и брызнул жидкостью для стартера на потемневшие угли.
— Осторожнее, может взорваться!
— Да, мамочка.
— У нас первая ссора? — Гвен прикусила губу.
— Сколько правил мы нарушили? — Дейв поднял голову.
Гвен покраснела, вспомнив его реакцию на ее перечень «Правил честного боя».
— Мы вспомнили прошлое.
— Точно. Еще что?
— Обзывались.
— Я не обзывался.
— «Мамочка»? Гаденьким тоном?
— Мои стремления мог бы по достоинству оценить только Эдин. Там еще что-то было?
— Не ложиться спать сердитыми.
— Тогда мы должны разобраться со всем сейчас. — Дейв влез в гамак, устроившись к ней лицом, так, что его ступни оказались по обе стороны от ее бедер. — Помнишь что-то насчет того, чтобы касаться друг друга во время ссоры? Так труднее продолжать сердиться.
— Я не сержусь. Я не вижу реально, как бы мы могли планировать жизнь вместе.
— Я тоже не вижу. Как сказал Джон Леннон: «Жизнь — это то, что идет, пока вы строите планы о другом».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55