Слишком был занят, выступая в пабах с очередной вшивой командой под названием типа «Слизняк и гнилая капуста». Или «Слизь и яичко». Его последний ансамбль назывался «Четыре члена». Правда, когда ушел гитарист и их стало трое, пришлось поменять название на «три». Звучало не так круто. В общем, они распались и перестали выступать.Кит удивленно покачал головой:– Как же он посмел бросить такую восхитительную, славную девчушку?Серебристое море дрожало под луной. Шелли тоже дрожала, однако вовсе не потому, что ей было холодно.– Моя мама постоянно твердила, что это не из-за меня. Но ребенок не может не чувствовать, что его не любят. Как не может не чувствовать отцовского равнодушия.Кит улыбнулся, понимающей улыбкой, предназначенной именно ей, Шелли. Улыбкой, которая заставила ее по-другому взглянуть на окружающий мир, почувствовать его тепло и великолепие. Ей тотчас стало легко и спокойно на душе. Они шли вдоль самой кромки воды, и их ступни синхронно погружались в мокрый теплый песок. Шелли стоило немалых усилий, чтобы не взять Кита за руку. Ей казалось, будто она открывается миру – подобно устрице, постепенно размыкающей края створок.– А потом?– А потом, когда умерла мама, для меня вместе с ней умер и весь остальной мир. Мама всегда говорила мне: «Оставляй записку, когда уходишь, чтобы я знала, куда ты ушла». Когда ее не стало, я думала только одно: где же ее записка? Куда она ушла?Кит немного помолчал.– Черт возьми, Шелли, кажется, ты достучалась до моего эмоционального либидо. – Он улыбнулся ей, и на этот раз в его глазах она заметила короткую вспышку ожидания. – Жаль, что тебе до сих пор интересно лишь мое тело!– Неправда. Сейчас я даже отдаленно не интересуюсь твоим телом. Теперь, когда ты открылся мне, мне интересны твои мысли. – В это мгновение, обдав брызгами их босые ноги, на берег накатила высокая волна.– Тогда это не произведет на тебя никакого впечатления, – сказал Кит и, нагнувшись, поцеловал ее в шею.От прикосновения его губ Шелли впала в экстаз, сродни тому, в какой впадали подростки на концертах «Битлз» году этак в 1966-м.– Ты прав, совершенно никакого, – солгала она, избегая взгляда Кита и устремив глаза на незнакомые звезды. Брать его за руку ей расхотелось. Захотелось схватить за что-то другое – например, за пах.– На самом деле? – шепнул Кит ей на ухо. – А если я сделаю так? – В следующее мгновение его теплый и сладкий, как карамель, язык скользнул ей в рот. Поцелуй длился добрых пять минут. – Ну, что ты скажешь теперь?«Трахни меня», – ответила про себя Шелли. Хотя, впрочем, ту же самую просьбу можно было бы выразить более формально. Например – не желает ли он немного побарахтаться с ней на песочке за какой-нибудь отдаленной дюной?– Я скажу, что ты применяешь биологическое оружие. Без зазрения используешь свои феромоны, чтобы взять меня в заложники.– Ага, значит, мы имеем дело с сексуальным Стокгольмским синдромом. Выходит, ты уже готова подружиться с захватчиком? – В лунном свете лицо Кита показалось ей одновременно игривым и жестоким. – Готова признать свое поражение? И понести кару за преступления, которые ты совершила против человечности? – жарко прошептал он ей на ухо.– А ты? – спросила Шелли, сильно прикусив губу. Она даже испугалась, что сейчас пойдет кровь. – За твои преступления против женского пола?Чувственный натиск Кит завершил решительным броском с применением силы, прижав Шелли спиной к огромному валуну неподалеку от самого края воды и жадно впившись губами в ее губы.– Ну что, Шелли Грин, готова к капитуляции?Тропическая ночь располагала к перемирию и убаюкивала плеском волн. Прикосновения Кита приятно щекотали кожу.Он опустил ее спиной на ложе из мягкого песка, накрыв своим теплым мускулистым телом. Затем проник ей под платье и прильнул губами к ее соскам. Шелли попыталась лечь поудобнее, чувствуя на себе приятную тяжесть. Кит погладил ее между ног, и она ощутила, как сладостны и жар проник ей глубоко внутрь. Кружево трусиков растворилось под прикосновением его пальцев, будто сахарная пудра под солнцем. Шелли почувствовала, как Кит нежно раскрыл створки ее любовной раковины. Она застонала от наслаждения и сжала его попавшие в ласковую западню пальцы.В следующий миг Шелли неожиданно для самой себя принялась расстегивать молнию его джинсов. С губ Кита слетало жаркое страстное дыхание, из пересохшего горла рвался наружу радостный крик. Сердце бухало в груди, словно барабан на военном параде. Стоило ли удивляться, что за шелестом листьев прибрежных пальм она не услышала, как неподалеку от них остановился автомобиль, очертаниями напоминавший акулу. Не заметила она и то, что за ними наблюдают. Увы – в следующее мгновение на них упала тень вездесущего Гаспара.Задним числом можно сделать вывод: прежде чем выставлять гениталии на всеобщее обозрение, не худо бы проявить бдительность, например, убедиться в том, что поблизости нет стражей правопорядка. Шелли попыталась вынырнуть из захлестнувших ее волн наслаждения, однако когда ее наконец выбросило на берег реальности, она все еще плохо ориентировалась в окружающем пространстве.– Atteinte a l'ordre public – появление в общественном месте в виде, оскорбляющем нравственность, – серьезное нарушение общественного порядка. – Щелкнув фонариком, Гаспар высветил их полуобнаженные тела. Шелли и Кит мгновенно потянулись за одеждой, чтобы прикрыть наготу.Вспыхнули фары автомобиля. Гаспар, подобно взявшей след ищейке, возбужденно расхаживал вокруг пойманных с поличным любовников.– Пойман со спущенными до щиколоток брюками! Какой же вы все-таки, американцы, тупой народ!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95