И она поспешила сообщить мужу, что секс – это высокоэффективное средство укрепления сердечно-сосудистой системы. Однако Кит, одетый в спортивные обтягивающие шорты и футболку, принялся делать разминку перед покорением водной стихии.– Такты идешь со мной купаться? Ты вообще любишь плавать?– О да, конечно! Одна загвоздка – я не знаю, как держаться на воде. – Воспоминания накатили на нее липкой духотой городских бассейнов и густого запаха хлорки. – Хотя главная беда в том, по крайней мере для меня, что после купания становишься мокрой.Кит рассмеялся и в следующее мгновение, описав в воздухе безупречной формы параболу, нырнул в бассейн.Дамы с дряблыми, желатиноподобными ляжками, старательно выполнявшие под началом неотразимого Доминика аквааэробические упражнения, разразились довольным визгом, когда Кит вынырнул на поверхность в самой их гуще. Его внушительные мужские достоинства, туго обтянутые мокрыми шортйми, стали причиной жуткого ажиотажа, который свел на нет предыдущие спортивные усилия. Незваное вторжение в водную стихию имело и другие последствия: аниматор с видимой досадой изогнул свой накачанный торс и выключил квадрафонический магнитофон.– В чем дело, дружище? – рассмеялся Кит, оседлав длинное розовое плавучее изделие, которое кто-то из купальщиц выпустил из рук. – У тебя проблемы с головой?Если Кит не занимался активными видами спорта, то проводил время на пляже, где щедро наносил на кожу крем и загорал. Его тело постепенно приобрело золотисто-коричневый оттенок.Что касается Шелли, то она остро осознавала несовершенство собственной кожи – мучнисто-белой, мгновенно обгоравшей на солнце. (С такой кожей нужно загорать полгода, чтобы стать просто белой.) Кроме того, как бы осторожно ни ложилась Шелли на песок, к ней тут же липли сигаретные окурки, крышечки от бутылок и надоедливые местные жители, торговавшие на пляже туземными флейтами, на которых нужно играть… носом. По этой причине она предпочитала получать дозы ультрафиолета в солярии, в тесном, пугающем неизвестностью саркофаге. В солярии же ее уговорили сделать педикюр, маникюр, подвергнуться процедуре избавления отцеллюлита и…– Боже праведный, зачем лепить налицо всякую дрянь? Вот уж не знал, что ты такая тщеславная! – Такова была первая реакция Кита, когда несколько часов спустя Шелли появилась перед ним с пышной прической и вся, с головы до ног, темно-желтого оттенка. Он тут же подхватил с песка полотенце и помахал им, как матадор мулетой. Полотенце, конечно же, было красным.– Тщеславная! – упав духом, повторила Шелли. – В этом отношении мужчины дадут нам сто очков вперед! Вы вообще никогда не задумаетесь о том, нужен ли вам макияж!Различало их и чувство стиля в одежде.– Почему бы тебе не подсесть вон к тем немцам? – предложил Кит, когда они стояли с бокалами аперитива на балкончике ресторана. – Главное их достоинство, что они одеваются еще хуже, чем ты.– Тебе не нравится, как я одеваюсь? – Шелли, предпочитавшая самый дешевый и жизнерадостный край спектра портновского искусства, бросила взгляд на купленные в бутике джинсовые бриджи и пляжные шлепанцы с аляповатым цветочным орнаментом.– Что же, это тоже своего рода стиль. Например, для бомжихи.То, что надевал Кит, смотрелось, конечно же, божественно.– Мне казалось вполне логичным одеваться как можно безвкуснее. Чтобы мужчине захотелось поскорей сорвать с меня эту жуткую одежду, – пробормотала Шелли, направляясь вслед за ним на обед. – Знаешь, что будет лучше всего смотреться на мне? Ты!В ресторане Кит выбрал зону для курящих, хотя Шелли предпочла бы обедать в обществе противников никотина. Окажись в ресторане зона для противников мобильной связи, Шелли наверняка села бы там, потому что мобильник Кита трезвонил без умолку – звонила Коко, предлагала присоединиться к ней, когда подадут десерт.Еда стала еще одним поводом для разногласий. Кит ел все подряд, тогда как Шелли относилась скорее к тем привередам, которые дважды понюхают пищу, прежде чем возьмут вилку. Хотя она злилась, когда ее называли «органической фашисткой», однако непременно требовала подтверждений, что поданный тунец «не содержит в себе останков дельфинов и серфингистов». Тем не менее, пытаясь убедить Кита, что они с ним родственные души, она встала в очередь к шведскому столу, ломившемуся от яств, способных накормить целое Сомали. Правда, стоило ей увидеть, как заплывшие жиром туристы подходят, чтобы наполнить свои тарелки по второму, третьему и четвертому разу, как у нее тотчас отижбло аппетит.– Почему отдыхающие едят так, будто у них несколько желудков? После каждого блюда возникает ощущение, словно ты превратился в этакого боа-констриктора, проглотившего свинью. Однако вместо того, чтобы залечь и переваривать ее, скажем, полгода, что они, по-твоему, делают? Спокойно себе подходят за новым блюдом, как будто не ели ровно три часа назад!– Вот видишь? И вновь мы с тобой не сошлись характерами! – рассмеялся Кит, наваливая себе на тарелку очередную горку еды.Когда настал черед экзотических фруктов, подошедшая к их столику Коко приветственно чмокнула его в щеку. Судя по всему, эта француженка страдала крайне необычным пищевым расстройством: ей нравилось пожирать чужих мужей. Тогда как для Шелли основным блюдом стало piece de resistance Укрощение (фр.)

собственного супруга – тот, как мог, сопротивлялся ей буквально во всем.Шелли мысленно выругала себя. Ей очень хотелось сказать ему: «Если правы те, кто говорит, что мы есть то, что мы едим, то к утру я уже была бы тобой».Затем появилась пища для души и размышлений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95