– Немного веры, – повторила Рейчел. Она надела сережки и задумалась.
Нана права, и мистер Сантос тоже. Ей нужно немного веры. Немного, совсем немного. Но осталось ли хоть сколько-нибудь? Утром она сказала – нет. Но чудеса еще случаются. Полдюжины пушистых чудес лежит у нее перед глазами. Потерянные сережки находятся в самых неожиданных местах. Но более странного места, чем кучка котят, еще не было. И Зак может поверить снова. Он говорил ей об этом на пресс-конференции.
Может быть, у нее в самом деле хватит веры, чтобы загадать желание. Она вдруг осознала… Кажется, она все-таки верит… Немного. Она повернулась к бабушке.
– Нана, я должна задать тебе очень важный вопрос.
– Какой, милая?
Рейчел подошла к бабушке и опустилась на колени.
– Если я загадаю самое заветное желание и оно исполнится, ты разрешишь мне продать медальон?
Нана жалобно сморщилась.
– Не знаю, – пробормотала она. – Этот медальон так долго был в нашей семье. Расстаться с ним…
– Сохранить тебя важнее, чем сохранить медальон. Я продам его, и мы будем вместе. Что ты выбираешь?
– А как же твои дети? Их желания?
Рейчел припала к бабушкиной руке.
– У меня нет детей. А ты у меня есть. Разлука с тобой была бы самым большим несчастьем для меня.
– И для меня, – призналась Нана. Она сжала пальцы Рейчел. – Обещаешь не продавать, пока не исполнится твое желание?
– Обещаю.
Нана кивнула со слезами на глазах.
– Тогда разрешаю. Можешь продать медальон.
Рейчел нежно поцеловала бабушку.
– Я люблю тебя, Нана, – прошептала она. А потом сняла с шеи золотую цепочку и приподняла медальон в сложенных ладонях. – О'кей. Ты дорого стоишь, и коль уж продавать, то я не буду желать денег. На самом деле я хочу правды. Я хочу знать, остались ли в мире чудеса. Хочу знать, существует ли мой призрак. Но еще больше я хочу…
Узловатые пальцы Наны прикрыли ее ладонь.
– Самое заветное, мой ангел.
Рейчел послушно закрыла глаза и загадала желание. Более важное, чем все, что звучали раньше. Желание, которое вернуло бы ее веру, надежду и мечты. Желание, которое могло осуществиться только чудом.
Рейчел нашла Зака в столовой Ранчо. Он упаковывал аппаратуру.
– Я уже собирался ехать искать тебя, – сказал он сурово. – Нам нужно серьезно поговорить. – Он подошел, и его лицо не предвещало ничего доброго.
Он вдруг представился ей огромным крадущимся зверем. Испуганно отступив, она затараторила:
– Я согласна. О пресс-конференции…
– Да, о пресс-конференции, – прорычал он, хватая ее за плечи.
Она ойкнула.
– Не убивай меня. Мне очень жаль… – Она закрыла глаза, ожидая взрыва. Но взрыва не было.
– Да уж, есть о чем сожалеть, – сказал он довольно спокойно, но жестко. – Я битый час не мог заставить этих репортеров выслушать мои объяснения. Они хотели узнать только одно: почему ты решила, что повлияла на мои эксперименты.
– Я сожалею об этом, – повторила она, решившись взглянуть на него. – Понимаешь… – Она запнулась и широко раскрыла глаза. – Погоди. Решила? Не повлияла?
Зак чуть встряхнул ее.
– Решила. Не повлияла.
– Не думаю, что решила. Я знаю, что повлияла, – непреклонно заявила она. – Это было несколько дней назад. Помнишь, когда я убирала на Ранчо? – Дождавшись ответного кивка, Рейчел продолжала: – У меня в кармане был магнит в форме четырехлистника клевера – на счастье. Он подействовал на твою магна-штуковину.
– Катодный магнитометр.
– Точно. Я испугалась. Попятилась назад, упала и выронила мешок от пылесоса.
– И оттуда вырвалось облако пыли. Я знаю. Она была поражена.
– Ты знаешь?
– Вся эта комедия есть у меня на пленке. – Он улыбнулся. – Курт в жизни своей так не смеялся. Я запретил ему рассказывать, чтобы не смущать тебя.
Знаменательные слова. Но она все-таки не понимала.
– Я же была вне видимости камер. Откуда у вас фотографии?
Он сочувственно покачал головой.
– Вне видимости фотоаппаратов. Ты забыла о видеокамере в углу. Она включилась вместе с фотоаппаратами.
Она пыталась осознать все услышанное.
– Значит… значит, облако пыли и магна-вагна – это не те доказательства, которые вы нашли?
– Нет.
– Ты хочешь сказать, есть что-то еще? – Надежда набирала силу. – Вы нашли другое свидетельство Франциски?
– Мы обнаружили феномен, которому я не могу дать научного объяснения, – педантично поправил он. – Ты называешь это Франциской. Я говорю о феномене, объяснить который не в силах.
– Да, да, да! – Она глубоко вздохнула, и впервые за этот день напряжение отпустило ее. – В чем же ваш феномен? Вы спектризировали ее? Магнетировали? Катодировали? Что?
Он сложил руки на груди.
– Если бы ты прочитала утреннюю газету, спрашивать не пришлось бы.
– Зак!
Он смягчился, глаза его смеялись.
– Это случилось во время первой свадьбы, когда отключилось электричество.
– Но ты же все объяснил, – сказала она в замешательстве. – Таймер переустановился и запустил колокола. А всплеск напряжения взорвал лампочки.
– Вполне здравые заключения. Так нам казалось. В ту ночь, которую мы с тобой провели на кладбище, Курт понял, что было допущено несколько ошибок.
– Например?
Он ухмыльнулся.
– Главной ошибкой был таймер. Помнишь, Курт сказал, что в ту ночь отключалось электричество. – (Она кивнула.) – Что должно было случиться, когда восстановилась подача энергии?
– Таймер должен был переустановиться на двенадцать и запустить колокола. – Она затаила дыхание и распахнула глаза. – Зак, мы же не слышали колоколов?
– Нет, моя сладкая, не слышали. Так что возник большой вопрос: почему они звонили в день свадьбы и не звонили в ту ночь?
– Хочешь, угадаю? – сказала она, нахмурившись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50