А в худшем — намеренная ложь.
— О, вы мне льстите. — Ей не хотелось возвращаться к конкретному, но отсутствующему пока ответу, и она воспользовалась его вопросом, чтобы уйти на время от реальности в надежде, что возвращаться к ней уже не придется. — Нет, я, к сожалению, не пишу любовных романов, но… Но должна признаться, что я их переживаю — в действительности. В книгах так все красиво и складно, а вот в жизни… В жизни мужчины такие другие — и…
— Вы на вопрос отвечайте! — Она не смотрела на хамелеона, она снова изображала задумчивость, но не сомневалась, что он опять начал меняться. — Придумали историю-то, а, Марина Евгеньевна? Для красного словца расписали, как вы друг другу понравились? Ну?!
— О, конечно, нет, — произнесла чуть обиженно, пытаясь думать, но одновременно понимая, что ничего такого в голову за доли секунды не придет. — Просто все было так быстро и так ужасно — и мне так нелегко это вспоминать…
— А вы напрягитесь, — посоветовал зло хамелеон. — Для журналистов же вспомнили, да еще с такими подробностями — ну вот и нас порадуйте. Тем более нам любовной лирики не нужно — нас голые факты интересуют…
Надо было бы сказать ему, что она шла с другой стороны, и джип был к ней лицом, и водителя она увидела издалека, потому что у него было открыто окно и он курил, высунувшись на улицу. Но тогда получалось… Тогда получалось, что она прошла мимо машины, а потом мимо арки. А значит, когда она услышала, как хлопнула дверь, тот второй, ею увиденный, был ближе к ней, чем водитель, — и она просто обязана была запомнить его, коль скоро она так хорошо запомнила водителя.
— Ну что — признаем, что придумали все? — Интонация снова потеплела, но это было искусственное тепло, которое просто выманивало ее, заставляло расслабиться, чтобы потом спалить в одну секунду. — Хватит, Марина Евгеньевна, — говорите правду и до свидания.
— Я понимаю… — Она взглянула на него, такого довольного собой, самоуверенного, смотрящего на нее с превосходством, смешанным с презрением. — Я понимаю, что для вас то, что случилось, ничего особенного не представляет. А я видела такое впервые. Я женщина, между прочим, — и когда я начинаю вспоминать, я вспоминаю все. И мне это очень тяжело — в отличие от вас…
Она замолчала на мгновение, глядя на него, решаясь. Вспоминая, что Виктор ей говорил, что если милиция пойдет на принцип, то может даже проверить, насколько хорошо она видит. А она видела не очень хорошо, у нее близорукость была, просто очков не носила. А контактные линзы — ярко-синие, так сочетавшиеся с ее выкрашенными в платину волосами — служили скорее для красоты. И она могла в них разглядеть кого-то более-менее отчетливо через узкий переулок — но никак не больше.
— Я ведь вам сказала — я подходила к джипу сзади, шла по другой стороне переулка. А водитель, наверное, заметил меня издалека — потому что я увидела, как он высунулся в окно и обернулся и на меня смотрит. И я подумала… подумала, что это какой-нибудь мой знакомый — у меня много знакомых, — и тоже на него смотрела. А потом поняла, что я его не знаю…
— Выходит, что вы шли не останавливаясь и смотрели на него? А он смотрел на вас и даже не отворачивался ко второму — вы ведь говорили, что в машине был еще один человек. Так ведь получается? И вы его на ходу прекрасно разглядели — так? Вы, кстати, как шли-то — под ноги вообще не смотрели? Нет-нет, ничего такого, это я просто для себя уточняю…
Она кивнула — в этом и вправду не было ничего такого.
— Хорошо, — хамелеон согласился так легко, что она даже удивилась. — А вот вы газетам сказали, что он вам рукой махал, даже, кажется, что-то крикнул, — это все когда было, когда вы с ним поравнялись? Вы точно помните, что он вам махнул рукой и крикнул «подожди»? В газете было так — значит, вы это точно помните?
Кажется, он куда-то ее заманивал — или считал, что заманивает. И видимо, полагал, что она совсем идиотка — потому что вел себя слишком прозрачно. В данный момент изображая безразличие — за которым чувствовались напряжение и возбуждение. И она просто наклонила голову, соглашаясь с ним — и ожидая, что будет дальше.
— Значит, вы шли, а он вам махнул и что-то крикнул? А вы, получается, прошли дальше, правильно? Вы, кстати, газете сказали, что он на вас смотрел все время, — а откуда вы это знаете, если вы дальше пошли? Но это так, между прочим. А вот когда вы услышали, как дверь хлопнула, — через минуту, две, три? А обернулись когда? И где именно вы были в этот момент? Вот смотрите — вот наш переулок, вот джип обозначен, а это вы напротив. Вот возьмите ручку и покажите место, с которого вы увидели того второго.
Странно — он напряженно ждал ее ответа, который для него, видно, был очень важен, а она до сих пор не могла в этом ничего увидеть, ничего плохого для себя.
— Но я не помню точно, — произнесла, прикусив губу, скрывая, что осторожничает, изображая, что копается в памяти. — Я отошла совсем недалеко. Я очень медленно шла, и… и я оглянулась несколько раз. Ну так, по-женски — понимаете? Я чувствовала, что он на меня смотрит, и пару раз оглянулась. Кажется, я сапог поправляла, а потом искала что-то в сумке, и останавливалась, и оглядывалась. Понимаете? Тем более что он что-то крикнул — а он был такой приятный, и мне было интересно, и…
— Ага… — Ей показалось, что он разочарован. — А вы нам только что говорили, что просто шли — а про остановки ни слова.
— Но это такие мелочи! Маленькие женские хитрости, понимаете? — Она улыбнулась обезоруживающе, все еще рассматривая нарисованную им схему, не понимая, почему он так напряженно ждал ответа. — Мне было интересно, и я шла, но как бы и не шла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125