– Понимаешь, я еще не оплатил свое обучение…
– Не оплатил обучение?
– Ну да. – Теперь он затравленно улыбается, как ребенок, которого поймали за руку у вазы с печеньем. – Видишь ли, я тут попал в затруднительное положение незадолго до твоего приезда. Ты что-нибудь слышала о сеансах покера по пятницам в «МакКрэкен Холле»?
У меня голова идет кругом.
– Сеансы покера? В «МакКрэкен Холле»? – О чем это он?
– Ну да, там целая группа студентов каждую пятницу резалась в «техасску». Я играл с ними и неплохо набил руку…
Англичанин, говорил о ком-то Чаз, и теперь я понимаю, что он имел в виду Эндрю. Тот самый, что устраивал нелегальные сеансы покера на седьмом этаже.
– Так это был ты? – я обалдело смотрю на него. – Но… но ты же староста. Азартные игры в общежитии запрещены.
Эндрю смотрит на меня недоверчиво:
– Да, наверное. Но все же это делают…
«А если все вдруг начнут носить эполеты, ты тоже будешь это делать?» – едва не спрашиваю я, но вовремя останавливаюсь.
Потому что ответ мне уже и так известен.
– В общем, – продолжает Эндрю, – я ввязался в игру, и ставки оказались чуть выше тех, к которым я привык, да и игроки поопытнее, и я…
– Ты проигрался, – догадываюсь я.
– Да, я был уверен, что выиграю эту партию… но меня ободрали как липку. Я потерял все деньги на оплату следующего семестра. Вот поэтому мне и пришлось так много работать, понимаешь? Я не могу сказать родителям, что случилось с деньгами. Они категорически против азартных игр и выставят меня из дома. Но если ты мне одолжишь… тогда я в шоколаде, верно? Мне не придется работать, и тогда мы весь день сможем быть вместе. – Он тянет ко мне руку, обнимает за талию и прижимает к себе. – И всю ночь, – добавляет он, многозначительно играя бровями. – Разве не здорово?
У меня до сих пор кружится голова. Хоть он и объяснил все, я по-прежнему ничего не понимаю… вернее, понимаю. Но мне совсем это не нравится.
– Несколько сотен? – спрашиваю я, моргнув. – Чтобы оплатить твою учебу?
– Две сотни фунтов или около того, – говорит Эндрю. – Это… это пятьсот долларов. Не так много, если учесть, что все это пойдет на мое будущее… наше будущее. И я все тебе верну. Даже если на это уйдет вся моя жизнь. – Он нагибается к моей шее и снова тычется в нее носом. – Хотя провести остаток жизни, отрабатывая для такой девушки, как ты, совсем не трудно.
– Ну, думаю, я смогу одолжить тебе… – Внутренний голос, однако, кричит мне совсем другое. – Мы можем… пойти отсюда на почту и отправить перевод в университет.
– Отлично, – говорит Эндрю. – Хотя, слушай… лучше дай мне наличные, а я сам отправлю. Я знаю одного парня на работе, он может отправить деньги совершенно бесплатно – без всяких налогов, процентов…
– Ты хочешь, чтобы я дала тебе наличные, – повторяю я.
– Да, – говорит Эндрю. – Это будет дешевле. Они просто убивают своими почтовыми сборами. – Услышав шага за дверью, он торопливо добавляет: – Слушай, скажи этому идиоту, что ты ошиблась насчет моей работы. Что ты неправильно меня поняла. Ладно? Ты сделаешь это для меня, Лиз?
– Лиззи, – поправляю я, слегка ошарашенная. Он непонимающе смотрит на меня.
– Что?
– Лиззи. Не Лиз. Ты всегда называешь меня Лиз. Никто больше меня так не зовет. Мое имя Лиззи.
– Ладно, как скажешь. Слушай, он идет. Скажи ему, ладно? Скажи, что ошиблась.
– Ладно, – говорю я, – скажу.
Но ошиблась я, вероятно, совсем в другом.
Хотя период Елизаветинского правления многие историки относят к веку Просвещения, давшему жизнь таким гениям, как Шекспир и сэр Вальтер Рейли, не вызывает сомнений факт, что к концу жизни Елизавета стала вести себя непредсказуемо и капризно. Многие полагают, что это было вызвано чрезмерным использованием белой крем-пудры, которую она накладывала на лицо, дабы придать ему моложавость. К несчастью для королевы Елизаветы, в крем-пудре было слишком много свинца. Это вызвало у нее свинцовое отравление и негативно повлияло на мозг.
Елизавета не последняя, кто пострадал в погоне за красотой (см.: Майкл Джексон).
История моды. Дипломная работа Элизабет Николс
8
Женщины говорят, потому что им хочется, мужчина же заговорит, только если что-то вынудит его сделать это – например, когда он не может найти чистые носки.
Джин Керр (1923–2003), американская писательница и драматург
Не знаю, что заставило меня сделать это.
Я спросила мистера Вильямса – начальника того самого служащего, который привел нас в эту комнату, – не подскажет ли он, где дамская комната. В Англии, как видно, ее называют туалетом, поэтому я не сразу смогла объяснить, что мне требуется. Вот и все…
Все верно. Я сбежала из Центра занятости населения и от Эндрю.
Я сделала вид, что пошла в туалет. Потом выбежала на оживленные лондонские улицы, не имея ни малейшего понятия, куда направляюсь.
Не знаю, почему я сделала это. Я сказала то, о чем меня просил Эндрю – что я ошиблась и у него вовсе нет никакой работы. Полагаю, раз Эндрю платят из-под полы, Центр занятости не сможет никак это проверить. Так что вряд ли мистер Вильямс арестует Эндрю.
Когда я влезла со своим вопросом о туалете, мистер Вильяме всего лишь читал Эндрю нотацию о том, как нехорошо злоупотреблять системой социального обеспечения.
Вот тут я ушла. И не вернулась.
Теперь брожу по улицам Лондона. Абсолютно не понимаю, где нахожусь. У меня нет ни путеводителя, ни карты – ничего, только горстка английских денег. Может, надо было остаться? Зря я вот так ушла. И Эндрю прав – студентам действительно нелегко сводить концы с концами…
Хотя, конечно, проигрывание родительских денег в азартные игры этому мало способствует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76