Эти самые студенты не жалели, что Эллингтоны переехали, чего нельзя сказать об их сыне. Крис стал своего рода знаменитостью – об одержимости Рейчел Кристофером Эллингтоном кричали заголовки всех газет. И Крис решил использовать это обстоятельство для поддержки своей идеи открыть ночной клуб в Сохо. По-видимому, о том, чтобы Крис закончил юридический факультет, мечтал не он сам, а его отец. И теперь, когда его историю захотели купить канал «Лайфтайм» и журнал «Плейбой», Крис, наконец, смог освободиться от родительских оков и пойти своим собственным путем. Не удивлюсь, если на этом пути его довольно скоро арестуют.
Жильцы Фишер-холла, студенческое правительство и персонал выдвинули идею, как нам всем показалось, достойного способа отдать дань памяти Элизабет и Роберты – мы посадили в симпатичном районе парка два кизиловых деревца, и под каждым установили таблички, на которых указали имена девушек и даты рождения и смерти. Миллионы людей увидят и таблички, и деревца, которые, как мне сказали ребята с сельскохозяйственного факультета, весной будут цвести, да еще мы учредили стипендии имени Бет и Бобби.
Мне не терпится увидеть деревца в цвету, пожалуй, это единственное, чего я сейчас жду с нетерпением, ведь о том, что думает обо мне Купер, я уже узнала. Наконец. Хотя он не знает, что я знаю. Наверное, он даже не догадывается, что я помню тот разговор. Это случилось, когда он влетел на террасу пентхауса – через несколько секунд после того, как миссис Эллингтон оглушила Рейчел ударом бутылки по голове, и та рухнула без сознания. Он прослушал сообщение, которое я оставила на автоответчике его мобильного, примчался вместе с детективом Канаваном в Фишер-холл и узнал от Пита, что Рейчел жива и что мы с ней, по всей вероятности, поднялись по какому-то делу к миссис Эллингтон – он видел, как мы шли к лифту, а потом заметил нас на экране монитора. К сожалению, качество изображения на мониторе неважное (над исправлением этого недостатка мы как раз сейчас работаем), поэтому Пит не разглядел, что Рейчел прижимала к моему горлу электрошокер.
Пока детектив Канаван разбирался с пошатывающейся миссис Эллингтон и лежащей без сознания Рейчел, Купер опустился передо мной на колени и спросил, как я себя чувствую.
Помню, я тогда заморгала, удивляясь, не галлюцинации ли у меня. Я была совершенно уверена, что умираю. Наверное, именно поэтому я все повторяла и повторяла – насколько помню – «Пообещай, что позаботишься о Люси, когда меня не станет. Когда я умру, позаботься, пожалуйста, о Люси».
Купер снял кожаную куртку – ту самую, которую я перепачкала кровью – и накрыл меня. Куртка еще хранила тепло его тела, это я хорошо помню. И пахла Купером.
– Конечно, позабочусь, – сказал Купер, – но ты не умроешь. Хизер, я знаю, тебе больно, но «скорая» уже едет. Обещаю, все будет хорошо.
– Нет, – ответила я, поскольку была уверена, что умираю. Позже врачи объяснили, что у меня был шок – от боли, холода и всего прочего. Но в тот момент я этого не знала.
– Я умру в двадцать восемь лет, – сказала я, думая, что обращаюсь к галлюцинации Купера. – Звезда одного хита, вот кто я такая. Проследи, чтобы на моем надгробном камне написали «Здесь лежит звезда одного хита».
– Хизер! – Купер улыбался, я точно это видела. – Ты не умрешь. И ты не звезда одного хита.
– Ну да, – сказала я и расхохоталась. А потом заплакала и никак не могла остановиться.
Оказалось, это довольно распространенный симптом шока. Но тогда я и этого не знала.
– Рейчел права! – сказала я с горечью. – У меня все было, а я все испортила, все упустила. Я – самая большая неудачница на свете.
Тогда Купер посадил меня, обнял и очень твердо сказал:
– Хизер, ты не неудачница. Ты самая храбрая. Любой другой на твоем месте, доведись ему столько пережить – я имею в виду твою мать, моего брата, крах карьеры и прочее, – давно бы сломался. Но ты устояла и продолжила путь. Ты начала все сначала. Меня всегда восхищало, что ты идешь вперед, несмотря ни на что.
Мне стыдно в этом признаться, но тогда я уточнила:
– Как розовый кролик с барабаном?
Надеюсь, я сказала это только потому, что была в шоке. Купер мне подыграл:
– Точно, как маленький розовый кролик с барабаном. Хизер, ты не неудачница. Ты хорошая девочка, и все у тебя будет прекрасно.
В моем затуманенном шоком мозгу эта фраза вызвала не очень приятные ассоциации. Я сказала:
– Но… хорошие девочки всегда приходят к финишу последними.
– А мне нравятся хорошие девочки, – сказал Купер.
И тут он меня поцеловал. Всего один раз. И только в лоб. Он поцеловал меня, как старший брат моего бывшего парня, после того, как на меня напала маньячка, он думал, что я все равно все забуду.
Но я помню.
Он считает, что я храбрая.
И я ему нравлюсь. Потому что, как выяснилось, ему нравятся хорошие девушки.
Да, я понимаю, это не так уж много, но мне этого достаточно. Пока.
Ах да, и еще одно. Я так и не вернулась в тот магазин, где могла бы купить джинсы восьмого размера. Во-первых, потому что нет ничего плохого в том, что носишь двенадцатый размер. А во-вторых, потому что у меня не было времени. Я очень занята. Я прошла шестимесячный испытательный срок и с января начинаю учиться на первом курсе Нью-Йорк-колледжа.
Я специализируюсь на криминальном правосудии.
А что, надо же с чего-то начинать…

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92