Оба происходили из старинных дворянских родов, родились и выросли в Москве, получили одинаковое образование. Однако на этом сходство заканчивалось. Трудно было представить себе двух менее похожих людей. Высокий аристократичный Володя был само изящество, даже форму носил как-то особенно. Когда он ездил верхом, полполка сбегалось поглазеть на такое невиданное зрелище. Оттого и получил он ненавидимое прозвище Щеголь. Впрочем, все, знающие его горячий нрав, избегали произносить это слово в его присутствии. Костя же, напротив, был невелик ростом, коренаст, с круглой головой на короткой шее. Любая одежда выглядела на нем так, словно принадлежала его старшему брату. Но он нимало не расстраивался по этому поводу, его, балагура и весельчака, вообще мало что способно было расстроить. Он откровенно, без малейшей тени зависти, восхищался Володей, не пытаясь, впрочем, ему подражать, в отличие от многих других.— Ну ты и шагаешь! Вылитый циркуль, — проговорил он, отдуваясь.Однако его подначка осталась без ответа. Друга явно занимали совсем другие мысли.— Что-то случилось? — спросил Костя, мгновенно посерьезнев.— Вот именно случилось. — Володя нахмурился, отчего лицо его стало совсем строгим и мрачным. — Получил письмо от матери. Пишет, что Нелли вышла замуж за какого-то англичанина. По сути дела, никому ничего не сказала, не посоветовалась, просто поставила всех перед фактом.Костя знал, что Нелли была любимой сестрой Володи. Он много рассказывал о ней, неизменно в восторженных тонах. Золотоволосая красавица, сокрушительница сердец. Он уже спал и видел, как вернется в Москву и познакомится с ней. Дела…— Кто такой? — с деланной небрежностью спросил он.— Матушка толком не пишет. Сам знаешь, когда женщины взволнованы, от них толку не добьешься. Одни всхлипы и всплески. Какой-то коммерсант, купчик, иначе говоря.Несвойственная ему сословная спесь изуродовала голос, покорежила губы. Конечно, барышня Басаргина и какой-то безродный иностранец. Есть от чего взбеситься. Костя, впрочем, приписал это уязвленной братской любви.— Не горячись раньше времени, Володька, — посоветовал он. — Может, он дельный парень, как знать.Но Володя не слушал его. Стиснув зубы так, что они заскрипели, он невидящими глазами смотрел перед собой.— Какая мука сознавать свое бессилие! Если бы я был с ними…— Что тогда? — с любопытством спросил Костя.— Ничего этого не было бы.— И ты так уверен? Эх, Володька, любовь не собака, на цепь не посадишь.— Много ты понимаешь в любви.— Да уж побольше вас, господин подпоручик.Костя воинственно подбоченился. Даже вытянувшись в струнку, он едва доставал Володе до плеча. Щеки его раздулись, глаза метали молнии. Несмотря на его разъяренный вид, зрелище было настолько уморительно, что Володя не удержался и улыбнулся.— Дельный парень, говоришь? А ведь, зная Нелли, трудно предположить что-то другое. Ты прав, не будем торопиться с выводами. Сам не знаю, что на меня нашло. Ты искал меня. Зачем?Костя подозрительно посмотрел на него. Уж слишком неожиданной была эта перемена настроения. Впрочем, он давно уже перестал удивляться. Его друг во многом оставался для него загадкой.— Зачем? — Он задумчиво потер лоб. — Забыл. Ах ты, чертяка, с тобой что угодно из головы вылетит. Вот, вспомнил. Полкаша отпустил нас до вечера. А это значит, что мы свободны, как птицы, и можем отправиться в парк поглазеть на местных барышень.Полкашей они любовно называли командира полка, полковника Дорофеева. Володя хорошо помнил, как предстал в первый раз перед его «светлыми очами». Он тогда только что получил чин подпоручика и сразу с дороги в щегольском мундире с новенькими блестящими погонами явился представляться командиру полка. Он застал Дорофеева в штабе, в окружении незнакомых офицеров.— Господин полковник, подпоручик Басаргин прибыл по месту назначения, — звонко отрапортовал Володя, лихо щелкая каблуками начищенных сапог, с которых он, прежде чем представляться начальству, не забыл стереть дорожную пыль.Он знал, что выглядит безупречно, поэтому мрачный взгляд полковника из-под кустистых насупленных бровей застал его врасплох. Широкое лицо его с простоватым крупным носом скривилось.— Еще одного маменькиного сынка прислали. Молоко на губах не обсохло, — пророкотал вполголоса полковник, но Володя готов был поклясться, что все присутствовавшие его услышали.Он вспыхнул до корней волос, потом смертельно побледнел.— Господин полковник, — сказал Володя тихо, но твердо. — Вы не имеете никакого права так говорить. Вы не знаете меня. Если бы я запятнал себя трусостью или каким-то другим неблаговидным поступком, тогда понятно. А так ваши слова плохо сообразуются со званием офицера.Полковник крякнул и в замешательстве переступил с ноги на ногу. Такого отпора от совсем молодого еще человека он не ожидал.— Извините, подпоручик, мое неудачное и опрометчивое суждение, — сказал он, протягивая Володе свою широкую ладонь, такую же квадратную, как и все его приземистое тело. — Извините и… добро пожаловать.Позже Володя узнал, что полковник вообще не жалует отпрысков дворянских семей, «дворянчиков», как он выражался. Видно, хлебнул от кого-то из них. Или, может быть, давали себя знать остатки застарелого комплекса человека «из простых», которому лбом пришлось пробивать себе дорогу в военной иерархии. Своим высоким чином он был обязан только своим природным способностям.Так или иначе, после этого случая у него с Володей установились вполне уважительные отношения, которые со временем переросли в симпатию. Полковник Дорофеев был знающим и заботливым командиром, требовательным, строгим, но справедливым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91