— Вам нужны деньги? Я могу заплатить еще, в разумных пределах, конечно. Скажем, тысяч десять.Хоппер протиснулся вперед.— Я не заказывал никаких проводов, Гэллегер, значит, моего задания ты не выполнил.Гэллегер не ответил, он настраивал лампу. Провод стал желтым, потом красным.— Вот твой экран, умник, — сказал он. — Видишь эти цвета?— Конечно, вижу! Я же не слепой, но…— Разные цвета в зависимости от длины световой волны. Смотри: красный, голубой, снова красный, желтый…Провод, который все еще держал Уолл, стал невидимым. Зачарованный Хоппер с отчетливым звуком закрыл рот и подался вперед.— У провода тот же показатель преломления, что у воздуха, — сказал Гэллегер. — Я специально сделал так.Он был достаточно порядочен, чтобы покраснеть. Ничего, за это он поставит Гэллегеру Бис выпивку.— Специально?— Вам нужен стереоэкран, на который можно смотреть с любой стороны и видеть изображение без искажений. И в цвете, естественно. Вот это он и есть.Хоппер тяжело дышал. Гэллегер улыбнулся.— Возьмите каркас куба и обтяните его этим проводом. Потом сделайте со всех сторон экран из густой сетки и натяните побольше провода внутри куба. В конце концов образуется невидимый куб, целиком сделанный из этого провода. Теперь подавайте на него сигнал в ультрафиолете и получите цветовые узоры, зависящие от длины волны. Иными словами, изображение. Цветное и трехмерное, поскольку транслируется оно на невидимый куб. И кроме того, на него можно смотреть под любым углом, поскольку это не оптическая иллюзия, а настоящее трехмерное изображение. Ясно ли?— Да… — слабым голосом произнес Хоппер. — Почему… почему вы не сказали мне раньше?Гэллегер предпочел сменить тему разговора:— Командор Уолл, мне нужна охрана. Некий бандит по имени Макс Кафф пытался прибрать к рукам эту машину. Его люди похитили меня сегодня и…— Препятствование выполнению правительственного задания? — зловеще вопросил Уолл. — Знаю я этих мелких политиканов. Макс Кафф больше не будет вам мешать… Можно позвонить?Смейт расплылся в улыбке при мысли, что Кафф получит по лапам. Гэллегер встретился с ним взглядом, подмигнул и предложил всем гостям выпить. На этот раз не отказался даже командор. Закончив разговор, он повернулся и принял стакан от Нарцисса.— Ваша лаборатория будет охраняться, — сообщил он Гэллегеру. — Больше неприятностей не будет.Уолл выпил и пожал конструктору руку.— Я должен обо всем доложить. Удачи вам и огромное спасибо. Мы позвоним вам завтра.Он вышел, пропустив вперед обоих полицейских.— Я должен перед вами извиниться, — сказал Хоппер и осушил свой стакан. — Что было, то прошло, верно, старина?— Да ладно уж, — сказал Гэллегер. — Но вы должны мне деньги.— Тренч вышлет чек. И… гм… и… — Слова застряли у него в горле.— Что случилось?— Ничего… — просипел Хоппер, медленно зеленея. — Немного воздуха… о-о!.Дверь за Хоппером захлопнулась. Гэллегер и Смейт удивленно переглянулись.— Странно, — заметил Смейт.— Может, он вспомнил что-то срочное? — предположил Гэллегер. — Неисповедимы пути господни.— Я вижу, Хоппер уже исчез, — сказал Нарцисс, появляясь с новой порцией выпивки.— Да. А что такое?— Я предвидел, что так и будет, потому что налил ему чистого спирта, — объяснил робот. — Он ни разу не взглянул на меня. Я не заносчив, но человек, настолько невосприимчивый к красоте, заслужил урок. А теперь не мешайте мне. Я пойду на кухню танцевать, а вы можете поупражняться с органом. Если захотите, приходите полюбоваться на меня.И Нарцисс покинул лабораторию, жужжа всеми своими внутренностями. Гэллегер вздохнул.— Вот так всегда, — сказал он.— Что именно?— Да все. Я получаю заказ на три совершенно разные вещи, надираюсь и делаю нечто, решающее все три проблемы. Мое подсознание идет по пути наименьшего сопротивления, но, к сожалению, когда я трезвею, путь этот становится для меня слишком сложен.— А зачем трезветь? — спросил Смейт, попадая точно в десятку. — Как действует ваш орган?Гэллегер показал ему.— Я ужасно себя чувствую, — пожаловался он. — Мне нужна неделя сна или…— Или что?— Выпивка. Наливай. Знаешь, меня беспокоит еще одно.— Что именно?— Почему эта машина, когда работает, поет «Больницу Святого Джекоба»?— Это хорошая песня, — сказал Смейт.— Верно, но мое подсознание всегда действует логично. Конечно, это логика безумца, но…— Наливай, — ответил Смейт.Гэллегер расслабился, ему делалось все лучше и лучше. По телу расходилось приятное тепло, в банке были деньги, полиция отстала, Макс Кафф наверняка расплачивался за свои грехи, а тяжелый топот доказывал, что Нарцисс действительно танцует на кухне.Было уже заполночь, когда Гэллегер поперхнулся выпивкой.— Вспомнил! — воскликнул он.— Чт-то? — удивленно спросил Смейт.— Я хочу петь.— Ну и что?— Я хочу петь «Больницу Святого Джекоба».— Ну так пой, — предложил Смейт.— Но не один, — подчеркнул Гэллегер. — Я люблю ее петь, когда накачаюсь, но, по-моему, она лучше звучит дуэтом. А когда я работал над машиной, то был один.— И?— Видимо, я встроил в нее проигрыватель, — сказал Гэллегер, думая о безумных выходках Гэллегера Бис. — О боже! Эта машина делает четыре дела сразу: жрет землю, выпускает тяги для у вращения космическим кораблем, создает стереоскопический экран без искажений и поет со мной дуэтом. Удивительная штука!— Ты гений, — сказал Смейт после некоторого раздумья.— Разумеется. Гмм…Гэллегер встал, включил машину, вернулся, и уселся на «Тарахтелку». Смейт вновь улегся на подоконник и смотрел, очарованный небывалым зрелищем, как ловкие щупальца пожирают землю. Диск тянул невидимый провод, а ночную тишину нарушали более или менее мелодичные звуки «Больницы Святого Джекоба».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60