Их объединяло чувство неопределенной безнадежности.
Во время карнавала ни Илен, ни Скотт не надевали масок. Лица их сами
по себе были как бы масками. Оба развили в себе сдержанность, хотя каждый
своим способом. Стиснутые губы Скотта сохраняли свое сильное выражение,
даже когда он улыбался. А Илен улыбалась так часто, что это не имело
никакого значения.
Далеко за полночь они сидели на Олимпе, и стены вокруг них словно бы
исчезли. Быстро гонимые волны серых, слегка подсвеченных туч хаотично
проплывали мимо, приглушенные воем искусственного ветра. Они были в
одиночестве, словно боги.
"Земля же была безводна и пуста, и дух божий носился над водой..."
[Ветхий Завет. Книга Бытие, гл.1, ст.2.] Вне этого помещения не
существовал ни один человек, ни один мир; здесь автоматически менялись
ценности, а психические тормоза не имели смысла.
Скотт лег поудобнее на полупрозрачном кресле, похожем на облако. Илен
поднесла к его ноздрям баллончик с газом счастья. Но капитан покачал
головой.
- Не сейчас, Илен.
Она выпустила баллончик, и он покатился по полу.
- Я тоже не хочу. Излишек вызывает пресыщение, Брайан. Всегда должно
оставаться что-то непознанное, такое, что можно попробовать в следующий
раз. У тебя оно есть, у меня - нет.
- Каким это чудом?
- Удовольствия... тут есть некие пределы человеческой выносливости. В
результате я выработала в себе психическую и физическую устойчивость ко
всему. Если же говорить о тебе, то твое приключение всегда последнее - ты
не знаешь, когда придет смерть, не можешь ее предвидеть. Планировать
наперед скучно, интересны только неожиданности.
Скотт покачал головой.
- Смерть тоже не интересна - это автоматическое перечеркивание всех
ценностей. Или же... - он заколебался в поисках слов. - В этой жизни ты
можешь планировать, можешь вырабатывать ценности, поскольку они опираются
на некие основы. Скажем, на арифметику. А смерть - это переход к иным
ценностям, совершенно тебе неизвестным. Законы арифметики неприменимы к
геометрии.
- Думаешь, у смерти есть свои правила?
- Возможно. Это полное отсутствие правил, Илен. Человек живет, зная,
что жизнь подчинена смерти - на этом стоит цивилизация. Потому-то
цивилизация опирается на целую расу, а не на единицу. Общественный
инстинкт.
Оно серьезно смотрела на него.
- Вот уж не думала, что Свободный Легионер может оказаться философом.
Скотт закрыл глаза и расслабился.
- Крепости ничего не знают о Свободных Легионерах. И не хотят знать.
А мы - люди. Интеллигентные люди. Наши техники так же хороши, как ученые
Куполов.
- Но работают на войну.
- Война неизбежна, - заметил Скотт. - По крайней мере, сейчас.
- Ты мог бы сказать, как попал в это дело?
Он рассмеялся.
- О, тут нет никаких страшных тайн. Я вовсе не беглый убийца. Родился
в Крепости Австралия. Отец был техником, зато дед - солдатом. Думаю, это у
меня в крови. Я перепробовал много занятий и профессий, и все без толку.
Мне хотелось чего-то такого... черт возьми, сам не знаю, чего. Такого, что
захватывает тебя всего, без остатка, как сражение. Это почти религия.
Скажем, сектанты - Люди Нового Суда - явные фанатики, но их религия -
единственная важная для них вещь.
- Это бородатые грязные и не совсем нормальные люди.
- Потому что их религия основана на ложных предпосылках. Есть и
другие религии, стоящие на иных принципах, но для меня и религия была бы
слишком пресной.
Илен внимательно смотрела на его суровое лицо.
- Ты предпочел бы орден меченосцев? Или скажем, Мальтийских рыцарей,
сражающихся с сарацинами?
- Пожалуй. У меня не было никакой системы ценностей. Кроме того, я
солдат.
- А какое значение имеют для тебя Свободные Отряды?
Скотт открыл глаза, улыбнулся девушке и стал вдруг похожим на
мальчишку.
- В сущности, небольшое. Они действуют на чувства. Если подумать,
поймешь, что это просто липа, такой же вздор как Люди Нового Суда. Войны -
пережиток прошлого. У нас нет никакой настоящей цели. Думаю, большинство
из нас понимает, что у Свободных Отрядов нет будущего. Через пару сотен
лет...
- И все же ты остаешься с ними. Почему? Ведь не из-за денег же?
- Нет... Это как наркотик. Вспомни древних викингов с их безумной
храбростью. Я вижу нечто общее между нами и ими. Для людей из фортов их
Отряд - это отец, мать, ребенок и Господь всемогущий. Он сражается с
другими Свободными Отрядами, но ненависти к ним не испытывает, ведь все
они служат одному божку на глиняных ногах. Каждая победа или поражение
приближает общий конец. Мы сражаемся, чтобы защитить культуру, которая в
результате откажется от нас. Крепостям - когда они наконец объединятся -
не нужны будут вооруженные силы. И я вижу в этом некую закономерность.
Будь войны неотъемлемой частью цивилизации, каждая Крепость держала бы
свою армию. Но они изолируются от нас; мы - неизбежное зло. Если бы можно
было прямо сейчас покончить с войной! - Скотт непроизвольно стиснул
кулаки. - Так много мужчин нашли бы свое счастье в Крепостях. Но пока
будут существовать Свободные Отряды, будут и новые добровольцы.
Илен пила коктейль, глядя на серый хаос туч, волнами проплывающих
мимо. В приглушенном мерцающем свете лицо Скотта походило на черную глыбу
со светлыми пятнышками, мерцающими в его глазах. Она осторожно коснулась
его руки.
- Ты солдат, Брайан, и не смог бы измениться.
Скотт горько улыбнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23