— Тереза попыталась улыбнуться подруге, но слезы потекли у нее по щекам. — Ты такая язычница, что господь будет рад услышать тебя.
Агнес Хорват, слава богу, была опытной женщиной. Когда она носила Терезу, ее не тошнило, но, разумеется, о таких симптомах она знала. И вот теперь три дня ее дочь по утрам тошнит в ванной. Увидев, как та спускается к завтраку бледная, с покрасневшими глазами и что-то бормочет о гриппе, не в силах проглотить ни куска, мать начала кое о чем догадываться. Когда Тереза возвращалась из школы, грипп чудесным образом излечивался до следующего утра. Сердце Агнес разрывалось от боли. Она все поняла.
Но, насколько Агнес знала, Тереза была девственницей. Тереза была хорошей девочкой. Тереза никогда не оставалась наедине с мальчиком. Тереза даже еще ни разу не целовалась.
Но никаких сомнений — Тереза была беременна. Тереза, ее дочка, безупречная, обожаемая, ради будущего которой она жила, стала для нее чужой. Аморальная, порочная, дьявольски изобретательная, хитрая лгунья была обречена веки вечные гореть в аду.
В пятницу утром Агнес дождалась, пока Тереза выйдет из ванной. Девочка появилась на пороге бледная, колени у нее дрожали. Мать схватила ее за руку и наградила увесистой пощечиной.
— Как ты могла поступить так со мной? — Последовал еще один удар. — Как? Как? Ты, грязная шлюха!
Тереза расплакалась и упала бы на ковер, если бы твердая рука матери не удержала ее.
— Плачь, плачь! Это, конечно, поможет. Ты опять станешь благовоспитанной девочкой, дура ты несчастная. Отправляйся в свою комнату. Я позвоню в школу и скажу, что ты больна. Жди меня, я сейчас же вернусь.
Когда спустя минуту Агнес поднялась к дочери, та рыдала в голос, свернувшись клубочком в глубоком кресле. Это была уже почти истерика.
— Замолчи немедленно! Если ты не прекратишь, я тебя ударю! Неужели ты считаешь, что у тебя есть право плакать? Это мне следовало бы заливаться слезами! — Агнес была вне себя от ярости. — Это со мной ты не пожелала считаться, потому что вожделение оказалось сильнее твоей любви к матери.
— Нет… Нет… К тебе это не имеет никакого отношения, — прорыдала Тереза.
— Ко мне это имеет непосредственное отношение. Ты знаешь, что прелюбодеяние — это грех, смертный грех, и все же предпочла его, так же, как и влияние этой Мими Петерсен моему влиянию. Она наверняка приложила к этому руку. Иначе каким образом ты могла встретиться с мужчиной? Но кто присматривал за тобой с самого рождения, кто отдавал тебе все, что только можно, кто умудрился найти деньги и отправить тебя в дорогую школу, кто пестовал твой талант? Вот как ты отплатила мне за мою любовь. Ты не заслуживаешь даже презрения. Моя любовь и гордость оказались безумием. Я никогда тебя не знала.
— Мама! — страдальчески воскликнула Тереза.
— Не смей называть меня мамой! Моя дочь не могла поступить так, как поступила ты. Кто он? Нет, не говори мне. Я не хочу знать никаких омерзительных подробностей. Ты покаялась в своем грехе?
— Нет.
— И как долго ты намеревалась скрывать свой смертный грех? Или ты собиралась снова и снова предаваться ему? Ты мне отвратительна! Но теперь ты попалась. Мы немедленно отправляемся к отцу Бреннану. После исповеди мы поговорим с ним у него в кабинете. Он наверняка знает, куда можно будет тебя отослать.
— Что?
— Существуют специальные заведения для таких забывших бога, бесстыдных, грязных грешниц, как ты. Они остаются там до рождения ребенка, которого потом отдают на усыновление.
— Но еще так долго! Я не могу просто так исчезнуть! Монахини в школе, родственники — все сразу же все поймут!
— Тереза, ты разрушила мою жизнь, но я посвятила жизнь девочке, которой на самом деле не существовало. Но если об этом узнает кто-нибудь еще, это меня убьет. У меня осталось только одно — мое положение в семье. Ты можешь себе представить, что скажут о тебе мои сестры? Неужели ты думаешь, что четыре женщины, даже обремененные семьями, не станут болтать языками? О тебе будут толковать на каждом углу. Неужели ты настолько глупа, что не понимаешь, какое пятно ляжет на тебя, какие поползут слухи? Вся твоя жизнь превратится в дурной сон. Беременна в четырнадцать лет. Ни один порядочный мужчина не захочет связать с тобой свою жизнь. Я даю тебе второй шанс, разве это не понятно? Но не потому, что ты этого заслуживаешь. Ты заслуживаешь только наказания, и ты будешь наказана, Тереза, поверь мне.
— Но… почему? Почему ты даешь мне еще один шанс?
— Потому что я не могу допустить, чтобы моя дочь стала героиней грязного шушуканья соседок. Дочь, которой я гордилась, девочка, которую я вырастила, так и не поняв, какая она на самом деле.
— Я все равно не представляю, как я могу исчезнуть на долгое время, а потом вернуться. Люди обязательно догадаются, — настаивала Тереза.
— Это значит, что нам придется уехать как можно дальше отсюда, туда, где нас никто не знает. Твоему отцу придется пожертвовать работой и найти место в другой школе. Я расскажу ему обо всем сегодня же вечером.
— Папа ничего не знает?
— Это не мужское дело. Когда будет нужно, ему скажут, — мрачно буркнула Агнес. — Одевайся. Мы едем в церковь. И не забудь шляпу и молитвенник.
— Если я правильно тебя понимаю, ты ждешь, что я брошу работу здесь и стану искать себе другое место, верно? — Шандор Хорват выжидательно посмотрел на жену.
— Тебе придется это сделать. Другого выхода нет. Я перебрала все возможные варианты, но только так мы сможем скрыть случившееся.
— И отец Бреннан отправит Терезу в это заведение в Техасе, где она родит ребенка, которого потом усыновят чужие люди? А затем она вернется домой и обо всем этом забудет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116