— А может быть, я этого не хочу, — порывисто сказала Мэгги.
— Мэгги, это правда?
— По-моему, время пришло. — Мэгги с рыданием прижала Тессу к себе, положила голову ей на плечо и почувствовала теплое, такое нужное ей, такое долгожданное материнское объятие.
39
— Как скоро? — доктор Хелен Лоуренс повторила вопрос Мэгги. — Я полагаю, месяцев через шесть. Но мне все же хотелось бы знать, когда именно ты забеременела. Это помогло бы нам ориентироваться точнее, а не строить догадки.
— Я всегда пользовалась колпачком, — рассмеялась Мэгги, убирая ультразвуковые снимки, которые ей отдал доктор Роберто, чтобы она показала их гинекологу в Нью-Йорке.
— Всегда?
— Ну… почти, — Мэгги вспомнила самую первую, восхитительную, незабываемую ночь с Барни. — Пожалуй, один раз я забыла это сделать. Но неужели одного раза достаточно, доктор Лоуренс?
— Даже если ты действительно всегда пользуешься колпачком, вероятность забеременеть все равно остается. Конечно, она близка к нулю, но зависит еще и от активности сперматозоидов. Но раз ты так рада своей беременности, все это не имеет никакого значения.
— Во всяком случае, колпачок исправно работал в течение пяти лет. Разумеется, я их меняла. Разве вы не помните, как я пришла к вам в первый раз, чтобы вы мне его выписали? Я знала только одного гинеколога — гинеколога Тессы.
— Конечно, помню. Тебе было всего восемнадцать. И ты была так расстроена, что не можешь получить бесплатную контрацепцию в колледже, где тебе учиться не по средствам, что я не стала выписывать счет. Это самое малое, что я могла для тебя сделать. В конце концов, Тесса направила ко мне стольких пациентов за все эти годы. Как я могла брать деньги с ее младшей сестры? И что же случилось с тем Адонисом, в которого ты была тогда влюблена?
— Энди? Он женился на красивой и, как я слышала, несколько глуповатой дочери какого-то герцога. Весь набор необходимых качеств налицо — отличные манеры, молодость, красота и знатность. Как раз в его стиле. А примерно через полгода, когда Гамильтон Скотт уйдет на пенсию, он вернется в Нью-Йорк и будет помогать вести дела.
— А кто отец твоего ребенка? Или это слишком личный вопрос?
— О доктор Лоуренс, вы получите приглашение на свадьбу! Его зовут Барни Уэбстер, и мы знакомы с детства.
— Как это необычно в наши дни.
— Вы хотели сказать обычно?
— В наше-то время? Чтобы девушка выходила замуж за того, кого знает всю жизнь? У меня волосы встали дыбом от изумления. Это уникальный случай. Поздравляю, Мэгги, дорогая. Я просто в восторге!
— Спасибо, доктор.
— Ты уверена, что не хочешь узнать пол будущего ребенка? Я уже могу сказать тебе.
— Нет, пусть это будет сюрпризом.
— Ты потрясающе старомодна, Мэгги. Ну а как дела у Тессы?
— Она сразила всех наповал в Сан-Паулу. Работала за себя и за меня. Все прошло великолепно.
— А как у нее с аппетитом?
— Аппетит? Честно говоря, я не обратила внимания.
— Для нее жизненно важно хорошо питаться! — Хелен Лоуренс была явно взволнована. Она выпрямилась и открыто взглянула прямо в глаза Мэгги. — Я была очень огорчена, когда узнала, что Тесса отказалась от химиотерапии и облучения. Но совершенно ясно, — Хелен вздохнула, — что лечение не позволило бы ей вести такую активную жизнь. И уж, конечно, никаких аукционов.
Мэгги была совершенно ошарашена. Она не сразу поняла истинный смысл сказанных слов, но инстинктивно почувствовала, что должна держаться как можно спокойнее.
— Разумеется, — сказала она. Ее голос абсолютно ничего не выражал.
— Мэгги, ты не заметила, боли уже есть? Вот этого вполне можно будет избежать. Хотя Тесса, если у нее есть работа, не станет принимать «Роксанол», который по-настоящему помогает. Вероятно, она выпивает таблетку «Перкосета» или «Дилаудида», да? И мчится по делам.
— «Роксанол»? — переспросила Мэгги, ее ногти впились в ладони.
— Это жидкий морфин, приготовлен в виде эликсира. Но он несколько затормаживает реакцию. У человека пропадает желание есть. Но ты должна заставить ее есть, Мэгги. Большинство людей с такой формой рака, как у нее, очень быстро теряют в весе.
— А что там насчет ее… болезни? — осторожно спросила Мэгги. Ее лицо оставалось бесстрастным, голос звучал ровно. Если она не выяснит все у доктора Лоуренс, то ведь больше не у кого будет спросить. Тесса, скорее всего, будет молчать. — Я не совсем понимаю.
— Это неудивительно. Многие не понимают. Рак поджелудочной железы выявляют обычно поздно, когда он уже успевает захватить соседние органы. Симптомы появляются только тогда, когда уже ничего нельзя сделать. Если бы Тесса не пришла ко мне совершенно с другими жалобами, она бы до сих пор ни о чем не догадывалась. Иногда посторонние замечают, что человек очень похудел.
— Вы сказали «поздно». Это значит — поздно для излечения?
— Для лечения, Мэгги. Когда-нибудь, возможно, рак поджелудочной железы можно будет вылечить, но пока это невозможно. И мне страшно жаль. Какое счастье, что у тебя будет ребенок. Это станет огромной радостью для Тессы. У нее еще будет время полюбоваться твоим ребенком, если ей повезет.
— Сколько?
— Возможно, даже больше года, если господь так захочет. Мы этого не знаем.
— Как вы полагаете, может быть, мне стоит уговорить ее отказаться от этих поездок?
— Ни в коем случае. Тесса сама почувствует, когда ей станет слишком тяжело путешествовать. С такой силой воли, как у твоей сестры, все эти поездки помогают ей держаться и отвлекают от мрачных мыслей. Самое худшее — это когда у человека слишком много времени для раздумий.
— Какая доза морфина безопасна?
— Она может принимать столько, сколько захочет, Мэгги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116