— О Боже, ма, не знаю, что…
— Нэн, это круп. У него круп. А ты должна взять себя в руки. Нельзя распускаться. Дыши со мной, вдох…
Я сосредоточиваю внимание на ее голосе, глубоко вдыхая и за себя, и за Грейера.
— …и выдох. Слушай, ничего страшного. У него в груди скопилось много мокроты. Ты сейчас где?
— Парк-авеню, семьсот двадцать один.
— Нет, где именно в квартире?
— В холле.
— У тебя радиотелефон?
— Нет, ей не нравится, как они выглядят.
Грейер снова хнычет, и я панически вздрагиваю.
— Ладно, идите в его ванную и включите душ, теплый, но не слишком горячий. Садись на край ванны и держи малыша на коленях. Дверь закрой, чтобы набралось побольше пара. И оставайся в ванной, пока он не перестанет кашлять. Вот увидишь, пар ему поможет. Температура спадет, и утром он будет здоров. Все обойдется. Позвони через час, хорошо? Я буду ждать.
Мне сразу становится легче от сознания того, что я могу хоть что-то сделать для него.
— Ладно, ма. Я тебя люблю.
Я вешаю трубку и несу мальчика по темным комнатам в Ванную.
— Закрой глазки, Грейер, я включу свет, — предупреждаю я.
Он прячет потное личико у меня на шее. После полной тьмы свет слепит глаза, и мне приходится долго мигать, прежде чем я различаю блестящее серебро крана. Включаю душ, сажусь на край ванны и устраиваю Грейера на коленях. Когда вода доходит до ног, он начинает плакать.
— Знаю, милый. Знаю. Но нам придется сидеть, пока чудесный пар не вылечит твою грудку. Хочешь, чтобы я спела?
Но он прижимается ко мне, рыдает и кашляет. Постепенно пар заволакивает яркий кафель, которым выложены стены.
— Я хочу… мамуууууу…
Он дрожит от усилий выговорить последнее слово, похоже, даже не замечая, что я здесь. Мои пижамные штаны промокли. Я прижимаюсь лбом к его лбу и медленно покачиваюсь. Слезы тревоги и усталости капают из глаз и падают ему на волосы.
— О, Гров, я тоже очень хочу свою маму…
Солнечные лучи пробиваются сквозь жалюзи. В окружении плюшевых игрушек Гровера мы дружно жуем тосты с корицей.
— Скажи еще раз, няня. Скажи: «тост с курицей».
Я смеюсь и нежно тычу пальцем в его животик. Глаза у него ясные и блестящие, и я едва не падаю в обморок от облегчения, увидев 36, 8 градусов на термометре.
— Нет, Грейер, корица. Повторяй за мной.
— Лучше назвать это «женский тост». Повторяй за мной.
Его рука рассеянно гладит меня по голове, отчего по всему ковру разлетаются крошки.
— Вот сумасшедший ребенок! «Женский тост»? А что дальше? «Мужские яйца»?
Гровер заливается смехом.
— Ага! Мужские яйца! Я такой голодный, няня! Просто умираю. Можно мне яиц… мужских яиц?
Я ползу к нему, хватаю его тарелку и встаю.
— Привет! Привет! Мамочка дома!
Я застываю. Грейер смотрит на меня и, как обрадованный щенок, слетает с кровати и встречает ее у двери.
— Привет. Почему это у тебя все лицо в крошках?
Отчитав его, она оборачивается ко мне. Я вижу комнату ее глазами. На полу валяются подушки, одеяла, мокрые полотенца: после того как Грейер наконец заснул в шесть утра, я без сил рухнула рядом.
— Грейер очень сильно заболел. Прошлой ночью мы не спали…
— Да? А по мне, он прекрасно выглядит, если не считать крошек, которыми он весь усыпан. Грейер, иди в ванную и умойся, чтобы я смогла показать тебе твой подарок.
Широко раскрыв глаза, он поворачивается ко мне, но послушно исчезает в ванной. Удивительно, что он вообще может туда входить после всего, что было!
— Разве он не принимал лекарств?
— Да, разумеется, но осталось еще два дня. А вот кашлял он ужасно. Я пыталась вам дозвониться.
Она раздраженно кривит губы.
— Няня, по-моему, мы обсуждали, где полагается есть Грейеру. Можете идти, я сама всем займусь.
Я стараюсь улыбнуться:
— Хорошо, пойду переоденусь.
Прохожу мимо нее с тарелкой в руке, едва узнавая квартиру, наполненную солнечным светом. Запихиваю как попало вещи в сумку, надеваю джинсы и свитер и, в порыве возмущения, оставляю постель незастеленной.
— Пока! — окликаю я, открывая дверь, и слышу, как босые ножки Грейера шлепают по мрамору. Он мигом подскакивает ко мне в своей пижаме и слишком большой для него ковбойской шляпе.
— Пока, няня.
Он раскидывает ручонки, и я крепко обнимаю его, пораженная переменами к лучшему. Всего несколько часов, а он уже совершенно свободно дышит!
— Миссис N.! Врач велел ему принимать антибиотики еще два дня, так что…
С другого конца холла появляется миссис N.
— Но у нас сегодня куча дел! Нужно подстричься и ехать в «Барнис», выбирать подарок для папочки. Пойдем, Грейер, пора одеваться. До свидания, няня.
Намек понят. Нужно убираться.
Он идет за ней в свою спальню, а я, постояв немного, беру сумку, едва преодолевая соблазн положить упаковку таблеток рядом с ее сотовым.
— Пока, партнер.
Я тихо закрываю за собой дверь.
Глава 6
ЛЮБОВЬ В СТИЛЕ ПАРК-АВЕНЮ
Сердцем ликуя и радуясь, вверх побежала старушка,
Весть принести госпоже, что желанный супруг возвратился.
Были от радости тверже колена ее и проворней ноги
Гомер. Одиссея
Нажимаю клавишу «backspace» и наблюдаю, как мой пятый вариант вводного предложения стирается буква за буквой. Жан Пьяже… Что сказать, что сказать?
Я откидываюсь на спинку, перекатывая голову по истертой коже, и смотрю, как серые тучи медленно плывут над крышами особняков на другой стороне улицы. Джордж игриво цапает лапкой мою свисающую руку.
— «Пьяже», — громко повторяю я, ожидая, пока меня посетит вдохновение, и шевелю пальцами, чтобы подбодрить Джорджа. Звонит телефон, но я не беру трубку. Пусть автоответчик потрудится. Либо это миссис N., которой не терпится проверить, осталась ли во мне еще кровь, которую она не успела высосать, либо матушка, горящая желанием прояснить ситуацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93