Она будет ходить на работу и сидеть с утра до вечера, думать, на что купить еду?
— Ольга, мне надо время. Ты меня просто ошарашила.
— Хорошо. Подумай, посмотри вокруг, загляни внутрь себя, я уверена, ты согласишься. Я скажу тебе больше — твоя лавка скоро лопнет. А если и нет, останешься там, денег будет так мало, что затраты сил несоизмеримы с вознаграждением. Если ты, конечно, не маньяк библиотечного дела. Потому что страсть как таковая не оплачивается. Ты сам платишь за нее. В принципе это правильно. Потому что ты платишь только за то, чего сам хочешь. По своему выбору. Возьми меня — я снимаю. Я фотограф. Мне платят, если я снимаю на заказ. Портрет, жанр и так далее. Но если я снимаю то, что хочу, почему мне должны платить? Ведь я удовлетворяю свою собственную страсть. Поэтому вполне справедливо брать с меня деньги за выставку, которую хочу сделать я. Ведь я хочу показать всем себя. Так или нет?
Таня горько и печально рассмеялась.
— Здорово излагаешь. Что бы ты сказала, если бы у тебя не было денег?
— Вот в том-то и дело. Но если развить мысль — ты ведь хочешь жить на свете. Значит, заработай на свою страсть к жизни. Главное — цель, не средства. А цель — жизнь.
— Ты думаешь, я смогу?
— Я же смогла.
— Да, ты смогла. Но ты другая.
— Таня, мы одинаково устроены. Мы только думаем, что разные. Мы все хотим одного и того же — жить с комфортом. От него человек испытывает удовольствие. Мы же не гении. Не те, кого Господь отметил своим поцелуем в темечко. Нас с тобой он забыл поцеловать или пропустил второпях, иначе мы давно бы это ощутили. Так что давай жить с любовью к себе. Зачем себя мучить, если можно радовать? Ты хочешь, чтобы твой муж, твоя дочь имели все, что надо? А если из вас троих тебе выпал вариант заработать для семьи, почему бы нет?
Таня смотрела на Ольгу и думала — почему Ольга не побоялась ей рассказать?
А чего ей бояться? Как она, Таня, может навредить ей?
— Ну ладно, уже поздно. — Ольга позвала официанта. — Думай. Но недолго. Звони.
Ольга ехала домой и спрашивала себя: почему она рассказала Татьяне все? Ведь она рисковала и рискует до сих пор… Если Таня пойдет и расскажет…
А потом ей стало смешно — представить себе Татьяну, которая рассказывает какому-нибудь милиционеру страшную историю про женщину, которая перевозит «не знаю точно что, но, кажется, догадываюсь где». Куда и откуда — тоже не ясно. Это не Татьянин вариант. Вообще-то люди в большинстве своем преувеличивают степень риска — из-за страха, оставшегося с тех времен, когда рискованно было просто дышать. Она могла бы поставить Таню перед фактом, как Ирма и Иржи поставили ее. Но это годится не на всякий характер. Татьяна должна участвовать в деле с открытыми глазами. Она человек не рисковый. Но очень надежный.
Ольга улыбнулась и обогнала на светофоре «мерседес» с типом в шляпе за рулем. Вот тебе, дружок, получи от женщины. Из «кукольного домика».
16
Руки Иржи дрожали. Он сидел в темной комнате, совершенно не понимая, какое время суток. Окна плотно закрыты, а может, их вовсе нет. Пахло ужасно — будто рядом где-то прорвало канализацию. Иржи задержал дыхание. А может, он в подвале?
Голова трещала. Как будто по ней стукнули молотком и она вот-вот развалится на куски. Никогда в жизни у Иржи так не болела голова.
В углу раздался шорох, фырканье — о Господи, крыса! Рубашка Иржи прилипла к спине.
Скрип, шаги. Они все ближе. Казалось, чьи-то каблуки грохочут по мосту, перекинутому через бездну…
Иржи, знавший человеческое существо не только снаружи, но и изнутри, думал, что ничего не боится. Но сейчас его тело сковал ужас. Мысль лихорадочно работала — кто засунул его сюда и чего хочет?
Скрип металла, полоска света, даже не полоска, а мерцание, будто свет, устремляясь сюда, застревал по дороге, цеплялся за невидимые препятствия, и только самые дерзкие лучи достигали этой бездны.
Дверь снова закрылась, и Иржи оглушила тишина.
Он ждал, не сомневаясь, что кто-то вошел, — он уловил в воздухе новый запах.
У Иржи было обостренное обоняние, которое иногда мешало ему оперировать. От запаха крови, резкого, сладковатого и тяжелого, в первые секунды операции его мутило. Но он боролся с собой. Сейчас пахло… Чем? О Боже. Не может быть…
— Иржи Грубов? — От тихого голоса, раздавшегося справа, он едва не подскочил. — Здравствуйте, Иржи Грубов. Я не буду вас томить…
Он не знал этого голоса. «Еще бы, — одернул он себя, — с зажатым носом и своего голоса не узнаешь». Иржи молчал.
— Почему вы не отвечаете на приветствие, Иржи Грубов?
— Я не знаю, кто вы…
— А разве папа с мамой не учили вас здороваться даже с незнакомыми людьми, если оказались в одной комнате?
— Слушайте, говорите, что вам от меня надо?
— Не так резво, приятель. Я принес привет от вашего друга. От Энди Мильнера.
— Но почему за этим приветом понадобилось меня засовывать к крысам? — Иржи начинал злиться.
— Для солидности привета. Для того чтобы вы его прочувствовали, дорогой мэтр. Итак, Энди Мильнер просил передать вам, что если не согласитесь на его новые условия, а товар теперь будет вам стоить…
Цена, которую он назвал, была такой несуразной, что у Иржи помутилось в голове.
— Тогда пускай свой товар он засунет себе в задницу. Мне легче закрыть свою клинику, чем…
— Не горячитесь, Грубов. Клинику вы закроете только в том случае, если сядете на хороший срок. Вы это понимаете, выдающийся ученый? То, что вы делаете…
Внезапно пальцы Иржи оказались крепко стиснутыми сильной рукой.
— А если вам и это не страшно, мы займемся вашими пальчиками.
Иржи чуть не завопил от боли.
— Я могу показать, как это будет, пока на левой руке… Показать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73