С девяти до шести.
— Вот как? Ты и в худшие времена ходила на работу по присутственным дням! Как сейчас помню — мы каждый день, а ты как избранные.
— Да, но мне кажется, это уже было не со мной.
— А все, что происходит теперь, — это с тобой?
— Ты знаешь, со мной. Я даже испытываю удовольствие от хождения в присутствие. По крайней мере не надо думать, чем себя занять. Самое трудное для большинства из нас, если не заниматься самообманом, — найти себе дело без посторонней помощи.
— Слушай, Пескова, ты очень помудрела.
— Я всегда была такая. Только ты не замечала.
— Зато моя камера замечала.
— Твоя фотокамера выискивала морщины на наших мордах, — рассмеялась Таня. — А самые настоящие морщины гораздо глубже.
— Знаешь ли, подруга, именно оттуда они и проецируются на морды…
— Вот видишь, Геро, ты тоже даром время не теряла, умна до безобразия.
— Да кто бы спорил! Мудрая я теперь, мудрая. Ну так как, не боишься принять приглашение старой мудрой подруги?
— Я смелая. Говори: куда? Когда?
— На джин с тоником. В бар Дома журналиста. Знаешь где?
— Надеюсь, он все там же?
— Да.
— Хорошо, но мой благоверный…
— Ага, благоверный… У меня такого нет, поэтому оставь его дома, пусть лежит на диване, или где там ты еще его держишь.
— Ладно, оставлю с кошкой.
— Ага.
— С Муркой. Недавно у нее родилось восемь замечательных котят. Один еще при ней. Не надо?
— Нет, жалко животное, сдохнет от тоски. Меня часто не бывает в Москве.
— А, ты занятая женщина?
— Ну, ты же помнишь, я и тогда не сидела на месте. Сейчас работаю в одной фирме… Много езжу. Так как? В выходной?
— Договорились.
— Кстати, а где ты сейчас работаешь?
— По-прежнему в библиотеке, но в другой.
— А у нас еще есть библиотеки?
— А то…
— И где это?
— В Тушине.
— Вот это да! И есть читатели?
— Гм.
— Ясно. Очень откровенно.
Они посмеялись. Ольге было приятно снова услышать знакомый голос с ехидцей.
Теперь, много лет спустя, Ольга догадалась, что давным-давно Таня перенесла похожую операцию. Потому-то она и решила отыскать старую подругу. Таня никому ничего не рассказывала, но, пройдя через все, Ольга больше не сомневалась. Как не сомневалась и в другом — ей надо заняться Таней Песковой. Число «кукольных домиков», усмехнулась она, может вырасти. А не выстроить ли им целый городок? Ольга горько усмехнулась. Отличная идея. Только за такую идею вряд ли заплатят. Но Таней она займется, она уже поговорила с Ирмой.
Все чаще Ольга ловила себя на том, что сейчас она может все, как будто внутренние барьеры, внешние ограничения стерлись, открылась безбрежность мира. Она полюбила летать во Вьетнам, влажный воздух разглаживал кожу, целебные ароматы растений насыщали легкие — чего стоил запах мандаринов, не имеющий ничего общего с запахом привычных кавказских плодов. Вьетнамская кухня с каракатицами, лягушачьими лапками, собачьим мясом, прекрасно приготовленным в ресторане, доставляла удовольствие. Как-то разом все стереотипы прежней жизни рухнули, и Ольга ощутила себя человеком, открытым для всего.
Она чувствовала себя тугим мячом, сильной рукой запущенным в известную цель. И эта цель — ее собственный конец. Но пока она в полете, ей надо успеть выполнить все свои желания и прихоти.
Минь прекрасно относился к Ольге, он не знал, известны ли ей их отношения с Ирмой, но поскольку ее представили подругой Ирмы, он вел себя с ней чрезвычайно корректно. Он готов был исполнять все ее капризы.
Клиника, которую Минь держал под своим контролем, состояла из специалистов, и никакого труда не было загрузить контейнеры. Процедура проходила безболезненно, но чтобы не доставлять неудобств разовым курьерам, которые сами не знали, что везут, им затуманивали сознание. Посвященным курьерам, как самой Ольге, тоже давали возможность увидеть волшебные сны. И снова к ней возвращался первый наркотический сон — крупная клюква на излучине реки.
Проснувшись, она думала — а может, ей поехать в свой сон? И посмотреть? Но, придя в себя, она поняла — нет такой реки, а на песчаном берегу никогда не растет клюква.
13
«Семерка», от которой на всякий случай отрывалась машина Ольги, ехала не за ними. Она мчалась сама по себе, просто в ней сидел Андрей Широков, дождавшийся наконец своего водителя, в сотый раз извинявшегося за опоздание.
— Да нет, ты ничуть не опоздал, это самолет прилетел раньше. Такое случается. И не вини себя — эти минуты меня навели на очень важную мысль. Так что за твое опоздание я тебе даже приплачу. — Он протянул Толе сотенную бумажку.
Водитель ошарашенно посмотрел на хозяина.
— Андрей Михайлович, ну вы даете. Да если вы мне за опоздание отстегиваете сотню баксов, я каждый день буду опаздывать.
— А вот когда ты в следующий раз опоздаешь, я вычту у тебя сотню. Дорогие мысли приходят в голову нечасто. Понял?
Водитель успокоенно хмыкнул. Хозяин ему хорошо платил, ничего не скажешь. Но требовал четкости и послушания. Другой на Толином месте давно бы плюнул на деньги и сбежал. Но Толе бежать некуда. Никто, кроме Широкова, не взял бы его водителем. В свое время он побывал в сумасшедшем доме, если называть заведение своим именем, а не в нервной клинике. Он проторчал там несколько месяцев после нервного срыва из-за аварии. То была ужасная авария, и виноват он. Он работал дальнобойщиком, ехал из загранрейса на огромном «фрихофе», который его фирма купила у одной английской дамочки — она была, говорят, на всем рынке грузовиков единственным дилером от Англии. Ни один мужик не сумел ее вытеснить целых двадцать лет. Грузовик был последнего поколения, страшно дорогой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73