Глава 18
Дверной звонок буквально вытаскивает Евгению из душа. Она только что пришла с работы. Правда, подвезли ее до дома Эдик с Надей, но и короткий путь в машине дал ей почувствовать силу солнца, которое и в сентябре, кажется, не потеряло своей мощи и жарило по-летнему, за тридцать.
— Женя, — нерешительно говорит, входя в открывшуюся дверь, соседка Кристина. — Там не тебя зовут?
— Где — там? — изумляется Евгения.
— Посреди двора стоит какой-то вдрабадан пьяный мужик и орет: «Женя! Лопухина!» По-моему, я видела, как он выходил из твоей квартиры.
Евгения краснеет.
— Извини, Кристя, я сейчас!
И бежит в комнату Никиты, которая выходит окнами во двор. Соседка, осторожно прикрыв за собой дверь, уходит. О Господи! Во дворе стоит пьяный Аристов. И кричит:
— Женя! Лопухина!
Всю фамилию ему произнести трудно, потому он выкрикивает ее в два приема:
— Лопух-хина!
Что звучит прямо издевательски.
Евгения впрыгивает в спортивные тапочки и бежит к лифту. Кристина, которая специально оставила открытой дверь и ее караулила, спешит следом.
— Женя, — говорит она, слегка запыхавшись, — тебе одной ни за что с ним не справиться. У меня опыт, я знаю. Главное — ни в чем ему не перечить. Они, пьяные, знаешь, какие дурные!
Еще этого ей не хватало! С какой стати она станет возиться со всякими пьяницами, которые позорят ее на весь двор! А на него, между прочим, выходят окнами четыре многоэтажных дома.
— Женя, — дебильно улыбается ей Толян. — Пришла. А я зову, зову… Устал.
Он выпускает из рук молодое деревце, за которое до сего момента успешно держался, и пытается сесть на землю. Впрочем, движения у него настолько замедленные, что Евгения и Кристина успевают с двух сторон подхватить его.
Аристов некоторое время послушно передвигает ноги, а потом вдруг спохватывается и с пьяной подозрительностью спрашивает:
— А куда вы меня ведете?
— Ко мне домой, — ласково говорит Евгения, помня наставления соседки, хотя с большим удовольствием стукнула бы его чем-нибудь тяжелым. — Разве ты не в гости пришел?
— Нет. Если в гости, я бы поднялся на лифте, — укоризненно объясняет он. — А я стоял и звал. Чтобы ты сама ко мне вышла!
К счастью, лифт приходит пустой. Они с Кристиной успешно затаскивают в него Толяна и везут к Евгении.
— Я вам больше ни слова не скажу! — упрямо поджимает губы Аристов. — Потому что вы меня не слушаете, а женщин я не обижаю!
Потом чувство справедливости в нем на минутку просыпается.
— Иногда, конечно, бывает, — нехотя признается он, — но я не нарочно!
Они дотаскивают до дивана пьяного Аристова и нечаянно роняют так, что он стукается головой о стену; правда, удар смягчает покрывающий ее ковер.
— У, неуклюжие! — жалуется он кому-то. — Ничего нельзя доверить!
— Спи! — строго говорит Евгения.
Толян послушно закрывает глаза и действительно мгновенно засыпает.
— Что ты будешь с ним делать? — простодушно интересуется Кристина, но тут же спохватывается — какое ей дело! — и спрашивает: — Могу я тебе чем-нибудь помочь?
— Чем тут поможешь? — вежливо, но настойчиво вытесняет ее к дверям Евгения. — Сейчас я позвоню его жене, пусть она и решает.
— Если что понадобится, зови меня, не стесняйся! — предлагает соседка; она целыми днями сидит дома и радуется всему, что может отвлечь ее от серой монотонности собственной жизни.
Сказала Евгения, что позвонит, но как сообщить об этом Нине? «Как есть, так и скажу!» — сердится неизвестно на кого она и набирает телефон Аристовых. Трубку берет Нина.
— Не знаю, как твой муж оказался в моем дворе, — говорит Евгения, — но он… не очень трезвый, поэтому мы с соседкой завели его пока ко мне… В общем, он уснул на моем диване.
Нина некоторое время молчит, а потом рассудительно говорит:
— Трогать его сейчас нельзя. Поднимешь, он, как медведь-шатун, будет слоняться по квартире, все опрокидывать… И домой не доберется, и тебе покоя не будет… Он тебе очень мешает?
— Я могу оставить его на диване, а сама уйти спать в комнату Никиты — он сейчас у бабушки, но ты уверена, что другого выхода нет?
— Женя, ты не бойся, он спокойно проспит до утра, а проснется, будет у тебя извинения просить… Мне так неудобно, что у тебя столько беспокойства…
— Да ничего, главное, чтобы ты не волновалась.
— Теперь, конечно, я могу быть спокойной, — беспечно говорит Нина. — С ним это очень редко бывает, в самых исключительных случаях. А так он норму знает и обычно не перебирает!
Какая-то недоговоренность в словах Аристовой настораживает Евгению.
— Может, у него что-то случилось? Что-то выбило его из колеи?
— Скорей всего, я думаю, — мнется Нина, — он выпил из-за меня.
Она медлит, видимо, размышляя: сказать или не сказать? И решается.
— Дело в том, что приехал Роман — отец Ярослава. Я тебе рассказывала, и ты, я знаю, ни с кем больше не поделилась, что Слава — не родной Толе. В общем, у Ромы здесь мать, он навещал ее, и мы случайно встретились. Представляешь, он даже не подозревал, что имеет взрослого сына! Думал, я сделала аборт. Я сказала, когда родился Славик, он подсчитал, и сомнения отпали. А в той семье у него две девочки. Представляешь? Он всю жизнь мечтал о сыне, и вот он, готовый!
— И ты сказала об этом Толяну? — удивляется Евгения.
— А что оставалось делать? Не могла же я прятать сына от родного отца? Плохо только, что Ярослав ничего не знал. Анатолий считал, что знать ему не обязательно, хотя я была против. Как чувствовала! Представляешь, Анатолий так кричал! Говорил, что я пытаюсь отнять у него сына, что никакие прохиндеи не имеют права лишить его отцовства. Это Роман-то прохиндей! Да он просто ничего не знал!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107