Бросив беглый взгляд вокруг, Коннор произнес:
– А у вас красиво.
Мэтти тепло улыбнулась.
– Спасибо. Мама с папой все здесь обставили. Антикварные вещи, которые они отыскали, настолько великолепны, что я не посчитала нужным что-то менять. Краску я обновляю время от времени, но во всем остальном дом остается таким же, каким был в моем детстве. Хотите взглянуть?
– Конечно.
Она показала ему передний холл и официальную комнату, предназначенную для дневного чая и размеренной беседы. Гордостью столовой был камин, изготовленный из местного камня, обработанного вручную, а также длинный стол кленового дерева и стулья, отполированные временем до блеска. Когда они проходили через кухню, Мэтти улучила момент, чтобы наполнить старинную хрустальную вазу водой.
Поставив вазу с цветами на круглый столик, накрытый для неформального ужина, Мэтти провела Коннора в огромную комнату, в которой собирались все постояльцы отеля. Гости обычно слушали здесь музыку, возвратившись после обеда в городе, общались друг с другом или просто отдыхали за стаканчиком вина, наслаждаясь прекрасным видом на долину.
В глубине камина мерцал огонь. Мэтти поставила зажженные свечи на кофейный столик и каминную полку.
– Дом просто великолепный, – снова сказал Коннор.
Мэтти кивнула.
– Он связан для меня с множеством прекрасных воспоминаний.
Коннор рассеянно погладил стеклянный шар, который взял со стола.
– Это из резервации. – Подкинув на ладони шар, он снова поставил его на стол. – Похоже на работу Кори Белого Кролика.
– Так и есть, – ответила Мэтти. – Я стараюсь, насколько могу, поддерживать мастеров из «Смоки-Вэлли». Не знаю, известно ли вам, но помимо стеклянной галереи Кори у колхиков есть несколько чудесных талантливых умельцев, плетущих корзины, и даже гравер по серебру.
Коннор бросил взгляд на виднеющуюся в окне долину.
– Нет, я не знал этого.
– В последние годы, – продолжала она, – люди, которые родились в этой резервации, но были вынуждены уехать, стали возвращаться. Жизнь там бурно развивается. Они построили Общественный центр и новую начальную школу.
Было очевидно, что Коннору стало не по себе, и Мэтти сразу почувствовала себя виноватой. Говоря ему о том, что происходит в резервации, она хотела заставить его рассказать что-то о себе, о причинах того, что он так долго жил вне дома и сейчас все еще держался на расстоянии от своего племени.
Наконец он пробормотал:
– Я слышал об этом Общественном центре.
– Ну, теперь вы вернулись, – бодро произнесла Мэтти, – и сможете увидеть все своими глазами – и художников, и их мастерские, и Общественный центр, и школу. Все.
Коннор не ответил ни слова. Почувствовав, что напряжение все усиливается, Мэтти отвела взгляд.
– Давайте посмотрим на ту постройку, которую вы хотите подновить, – сказал Коннор, подходя к двери.
Мэтти вышла следом за ним. Они спустились по лестнице и пересекли двор.
Коннор остановился и оглядел здание критическим взглядом.
– Отличная, очень прочная постройка. Все, что вам нужно, – это сменить окна и поставить новую дверь. – Он отпер широкую дверь и, распахнув ее, шагнул внутрь, жестом пригласив Мэтти. – Давненько я не видел пола из таких широких дубовых досок.
– Я хотела бы просто отциклевать и подновить этот пол.
– Просто грешно было бы делать что-то еще.
Они поговорили о том, где можно соорудить ванную комнату. Коннор сказал, что необходимо проложить изоляцию между стропилами и потолком. Посоветовал поставить для уюта дровяную печь.
– Несколько недель работы, – сказал он, – и тут появится приятное уединенное местечко для ваших новобрачных гостей.
На самом деле Мэтти немного слукавила. Она совершенно не собиралась превращать каретный сарай в коттедж для новобрачных. Ей хотелось, чтобы он стал местом, в котором ее гости могли бы отдохнуть от своих жизненных невзгод.
С того самого момента, как они вошли в каретный сарай, Мэтти ощущала какие-то невидимые токи, которые окружили их.
– Вам никогда не говорили о том, как прекрасно от вас пахнет? Словно омытым дождем небом. Словно… нагретыми солнцем цветами, – прошептал он и сам смутился от своих слов, что совершенно очаровало Мэтти.
Ей польстил его комплимент. Стушевавшись, она не нашла, что ответить, а только благодарно улыбнулась.
Становилось душно, и Мэтти, наконец, выпалила:
– Пора ужинать. Я решила сервировать еду на воздухе – не хочу пропустить закат.
– Конечно, – сказал Коннор.
Они молча пересекли лужайку. Мэтти чувствовала себя взволнованной.
Просторная кухня всегда была любимым местом Мэтти в доме. Пока Коннор открывал и разливал вино, она поджарила рыбу. Тонкие маринованные кусочки были сочными, овощи, которые она выложила на приправленный шафраном рис, – нежными и хрустящими. Это простое и легкое блюдо всегда удостаивалось похвалы ее гостей.
Они ели, улыбались и рассказывали друг другу истории из своего детства.
– Меня воспитывал мой дедушка Джозеф, – сообщил Коннор.
Мэтти была знакома со старым шаманом, принимала его в своем доме, но, привыкнув не обсуждать свои дела с посторонними людьми, ничего не сказала об этом. А Коннор, несмотря на то, что она прониклась к нему огромной симпатией, все еще оставался для нее человеком посторонним.
– Дед учил меня и моих двоюродных братьев нырять и плавать, охотиться и читать следы. Он развивал в нас сильное чувство соперничества. – Коннор улыбнулся. – Это принято у индейцев моего племени, как я понимаю.
Мэтти покачала головой.
– Удивительно, что при этом никто из вас не получил травм.
– Дедушка всегда останавливал нас до того, как мы успевали совершить какую-то глупость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32