Момент неловкости прошел. Она подняла взгляд от набросков проекта.
– Это здорово, Коннор. Спасибо. Мне очень нравится вариант с расширением помещения. Просто отлично. Именно этого я так долго хотела.
Он улыбнулся, довольный тем, что угадал, какой именно вариант она предпочтет.
Их взгляды встретились, и Коннор почувствовал, что Мэтти чем-то озабочена.
– В чем дело? Что вас беспокоит, Мэтти? – Он нахмурился. – Вы сказали мне в аптеке, что не сердитесь на меня. Однако вы все еще сердиты, правда?
– Нет, Коннор, – ответила она. – Пожалуйста, поверьте. Это не имеет никакого отношения к вам.
Не сдержавшись, он спросил:
– Тогда… к кому же?
Мэтти прикусила нижнюю губу, выражение досады появилось на ее красивом лице. Коннор был уверен, что ей хотелось что-то рассказать ему, но она этого не сделала.
Коннор пристально посмотрел на ее золотистые волосы, когда она низко опустила голову. Что же кроется за ее упорным нежеланием говорить? – подумал он.
– Это уже почти позади, тихо пробормотала Мэтти. – Все улажено.
Она обвела взглядом отель и тяжело вздохнула. Как хорошо бы было прямо сейчас все рассказать Коннору. Поделиться с ним, чем она тут занимается, в своем отеле. Объяснить, что с радостью пошла бы на вечеринку к Грею и Лори, но потратила уйму времени, чтобы подготовить отправку Бренды и Скотти на юго-запад страны, где они могли бы начать новую жизнь.
Мэтти понимала, что Бренда наблюдает за ней из отеля, – и по собственному опыту знала, как сильно та боялась, что ее укрытие может быть обнаружено, хотя и знала, что она, Мэтти, доверяет Коннору.
Каждый раз, когда Сьюзен пыталась спрятаться, вся семья дрожала от страха. Сейчас Бренда переживала то же самое, что и бедная Сьюзен.
Мэтти дала Бренде обещание, что никому ничего не скажет. И это обещание она не могла нарушить. По крайней мере, пока мать и сын не сядут в ночной автобус, отъезжающий в Нью-Мехико.
– А что значит «все улажено»?
Вопрос, заданный Коннором, заставил Мэтти взглянуть в его черные глаза.
– Я имела в виду, что завтра мы сможем приступить к работе над каретным сараем. Все улажено, и я готова. Но в данный момент… – она демонстративно взглянула на свои изящные часики, – вам придется уехать. У меня назначена встреча через десять минут.
К Бренде должен был прийти Джозеф, и Мэтти не хотела, чтобы Коннор оказался в ее доме, когда появится его дед.
Теряясь в догадках, Коннор молча изучал лицо Мэтти своими черными глазами, словно пытаясь проникнуть в ее мысли.
Наконец он медленно кивнул.
– Если я не увижу вас сегодня у Грея, то буду здесь завтра с утра пораньше.
Мэтти было неприятно думать, что он уходит в тягостном настроении, но другого пути у нее не было.
Скотти поставил на стол три тарелки и пошел за вилками, ножами и ложками. Он явно был расстроен и даже не пытался этого скрывать. Мэтти стояла возле плиты и помешивала тушеное мясо, которое приготовила на обед.
Пока Мэтти и Скотти накрывали на стол, Бренда и Джозеф уединились в гостиной.
– Я больше никогда не увижу вас, правда? – спросил мальчик у Мэтти.
– Не буду обманывать тебя, дорогой. Вероятно, нет.
Скотти опустил плечи, но продолжал делать свое дело. Он аккуратно сложил салфетки и положил сверху приборы.
– Почему мой папа так себя ведет? Почему обижает маму? Я ненавижу его. Не хочу больше видеть, никогда в жизни.
Мэтти ласково посмотрела на него, но промолчала.
– Мы должны уехать, да? – спросил он у Мэтти.
Она кивнула.
– Твоя мама считает, что так будет лучше. Тогда вы оба будете в безопасности.
Теперь кивнул мальчик, и у Мэтти сердце сжалось от боли при мысли, что столь юному созданию приходится иметь дело с проблемами, с которыми дети не должны сталкиваться. Но жизнь есть жизнь, и нельзя избежать проблем, которые она ставит перед людьми.
– Вы мне нравитесь, – пробурчал Скотти. – И мне здесь хорошо.
Так он по-своему выразил свою благодарность, поняла Мэтти. Она потрепала его по плечу и сказала:
– Ты мне тоже нравишься, Скотти. А там, куда ты уезжаешь, очень хорошо, поверь. Люди помогут вам, как я помогла. И у вас с мамой все будет в порядке.
Они тепло улыбнулись друг другу.
Подняв глаза, Мэтти увидела Джозефа, стоявшего в дверях и наблюдавшего за ними.
– Почему бы тебе не помыть руки перед едой? – снова обратилась она к Скотти. – Скажи маме, что мы скоро будем обедать.
Мальчик убежал.
– Спасибо, что пришли, – сказала она Джозефу. – Как вы считаете, Бренда готова начать самостоятельную жизнь?
– Не беспокойтесь, – мягко произнес старый шаман. – У нее сильный мотив для выживания – ее сын.
Мэтти знала, что это правда. Бренди превращалась в бесстрашную львицу, когда речь заходила о защите маленького Скотти.
Джозеф подошел к ней.
– Мне бы хотелось поговорить о вас.
– Обо мне? – удивилась Мэтти.
Тихо хмыкнув, старик взял ее руку. Какая-то странная вибрация исходила от него.
– Да, о вас. Я чувствую, что вы давно уже испытываете тревогу.
Мэтти кивнула.
– Вы правы, я волнуюсь за Бренду, и…
– Нет, – остановил ее Джозеф. – Я говорю о том беспокойстве, которое вызывает у вас мой внук.
Притвориться, будто она удивлена его прозорливостью, было невозможно.
– Коннор, – тихо выдохнула Мэтти.
Каким образом Джозеф мог узнать о ее тревожных мыслях и чувствах, касающихся Коннора? Но чему тут изумляться? Не каждый становился шаманом у индейцев племени колхиков. Джозеф Сандер обладал прирожденным даром и почти мистическими способностями предвидения.
Он заглянул ей глубоко в глаза, и Мэтти показалось, что старик был значительно старше, чем говорил. Это была глупая мысль, но в его черных глазах она чувствовала загадочную глубину, тысячелетнюю мудрость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32