Мы обязаны вывесить его на видном месте. По крайней мере, так мне сказал чиновник.
– Да, но…
– Я хочу подождать, – настойчиво повторила Мэтти. Не выдержав его испытующего взгляда, она выпалила: – У меня тысяча дел! Нам следует отложить начало работ до следующей недели. Мне не терпится узнать кое-что о… плотничьем деле, и малярных работах, и ковке… и прочем.
Не посчитает ли он ее ненормальной? Всего несколько часов назад она приняла его помощь в реконструкции, а теперь пытается отклонить ее.
– Хорошо, Мэтти, сделаем все так, как вы хотите. – Он достал визитку из заднего кармана и протянул ей. – Здесь номер моего мобильного телефона. Позвоните, когда будете готовы приступить к работе.
Они пересекли лужайку, направляясь к его грузовичку.
– Вы ведь не рассердились? – спросила Мэтти. – На то, что я хочу подождать?
Он открыл дверцу.
– Я не рассердился, но вы должны знать, что мы имеем право начать работы. Федеральные агенты не станут стучаться к вам в дверь.
– Я понимаю, – сказала она. – Приступим, как только я освобожусь. Я позвоню вам. – Неожиданная мысль заставила ее окликнуть его, после того, как он немного отъехал. – А мы поедем к Джозефу завтра?
Коннор замялся. Напряжение, которое она уже почувствовала, усилилось.
– Десять часов вас устроит?
– Отлично. Я буду готова.
Как только Мэтти увидела засветившиеся радостью черные глаза старого шамана, она поняла, что напрасно чувствовала себя неловко, пока они ехали в резервацию.
– Коннор!
– Дедушка!
Мужчины обнялись. Обветренное лицо Джозефа дрогнуло от избытка чувств, но он взял себя в руки. Когда он улыбнулся Мэтти, взглянув на нее через плечо Коннора, в его глазах блестели слезы.
Однако этот трогательный момент длился недолго. Спина Коннора напряглась. Он положил ладони на плечи деда и отстранился, начав объяснять, как встретился с Мэтти на дальнем берегу озера Смоки-Лейк возле ее отеля.
Коннор понятия не имел о связях Мэтти с Джозефом, но ей нечего было беспокоиться. Когда она решилась обратиться к Джозефу с просьбой давать советы пострадавшим от жестокого обращения женщинам, которые нашли у нее приют, шаман пообещал, что никогда не будет ни с кем говорить о ее деятельности. Он сдержал свое слово, и Мэтти знала, что он не станет обсуждать то, что она делала, даже со своим внуком, не получив на это предварительно ее согласия.
Вчера, глядя вслед отъезжающей из «Тропы мира» машине Коннора, Мэтти решила обсудить с Брендой свое намерение поведать ему о ней. Однако, войдя в дом, она обнаружила Скотти, склонившегося над рыдающей Брендой. Оказалось, женщина позвонила в банк и узнала, что муж закрыл ее счета, оставив без цента в кармане.
Бренда была в таком смятении, что Мэтти отказалась от мысли рассказать Коннору о том, что она и Скотти находятся в ее отеле. Вместо этого Мэтти долго убеждала Бренду в том, что у них со Скотти появился отличный шанс начать новую жизнь, свободную от страха, боли и мучений. Когда Бренда успокоилась, они с Мэтти сели на кухне и принялись строить планы, в которые для начала входило обращение в суд, чтобы призвать к порядку Томми. То, что Бренда согласилась на это, было уже большим достижением.
– Могу я предложить что-то вам обоим?
Вопрос шамана вернул Мэтти к действительности.
– Нет, спасибо, – отозвалась она. – Я вообще-то собиралась пройтись немного. Я видела тут неподалеку овощной лоток. – Она взглянула на Коннора. – Вы не будете возражать, Коннор? А вы с дедушкой сможете более откровенно поговорить… обо всем.
Она нисколько не сомневалась: Коннор понял, что она имеет в виду обсуждение его снов с Джозефом.
Коннор проводил ее до двери.
– Я, конечно, поговорю. Обо всем.
Они улыбнулись друг другу, и она ласково сказала:
– Я не уйду далеко.
Дверь за ней закрылась, и она услышала голос Джозефа:
– Мэтти необыкновенная девушка.
– Да, – согласился Коннор.
Мэтти почувствовала, что ее охватило глубокое волнение.
Возле овощного лотка она разговорилась с молодой женщиной, сидевшей под навесом. Ребенок покоился у ее груди, на перевязи, что не мешало ей свободными руками обслуживать покупателей.
Мэтти выбрала два зеленых кабачка и попросила фунт молодой фасоли, подумав, что будет хорошо потушить ее с оставшейся после ужина ветчиной.
Взгляд ее снова вернулся к женщине. Неужели у нее самой тоже когда-нибудь будет ребенок?
Мэтти не помнила, когда ее впервые посетила такая мысль. Конечно, в детстве у нее были куклы. Материнский инстинкт воспитывался игрой в дочки-матери, как у миллионов других маленьких девочек. Но эти детские фантазии постепенно были преданы забвению.
Она взрослела. Потом поступила в колледж, одновременно помогая стареющим родителям управлять отелем. Мечтая о том, что когда-нибудь «Тропа мира» станет ее собственностью, она хотела перенять их опыт. А после Мэтти стала свидетельницей, трагедии, которую пережила Сьюзен.
Терпя оскорбительное отношение к себе мужа, та упрямо искала способ снова превратить его в того прекрасного рыцаря на белом коне, которого видела в нем до замужества.
Тяжкое испытание, выпавшее на долю сестры, сначала вызвало у Мэтти чувство безнадежности. Она и ее родители пытались образумить Сьюзен и уговорить ее расстаться с мужем навсегда. Но Сьюзен и слушать ничего не хотела.
Смерть сестры наполнила Мэтти таким яростным гневом, которого она и представить себе не могла. Именно эта ярость и заставила ее изучить психологию людей, которые подвергали кого-то физическому и моральному насилию, и их жертв. Эти знания очень пригодились Мэтти. Она смогла помочь своим родителям справиться с навалившимся горем и жить дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32