– Не в этом дело… – пыталась объяснить Эмма. Напрасно старалась. Чтобы облегчить себе жизнь, она снова пошла на компромисс.– Привет, Пит, – сказала она в трубку, жалея, что его нет рядом.– Привет, милая, – отозвался он. – Жаль, что тебя здесь нет. Я скучаю.– Не надо! – простонала она. – Я сама не могу дождаться вечера. Ты уверен, что твоя мама не станет возражать, если я появлюсь позже?– Да нет, она ужасно хочет тебя видеть. Она сказала мне, какой приготовила тебе подарок. Уверен, ты будешь в восторге.Эмма ничего не могла поделать, на глаза навернулись слезы. Как бы ей хотелось оказаться сейчас с Питом на кухне у Шериданов! За стол они обычно садились в половине шестого. В доме редко бывало спиртное, но этой дружной семье не требовалась ни выпивка, ни телевизор. В родительском же доме Эмме больше всего нравилось время после ужина, когда все, изрядно выпив, садились перед телевизором смотреть какой-нибудь фильм. На время воцарялся мир. Она мечтала об этих двух часах покоя, но прежде надо было пережить ужин.Со слезами распрощавшись с Питом, Эмма позвонила сестре. Трубку снял Патрик.– У тебя грустный голос, – сказала Эмма.– Есть от чего! Мадам в постели с жутким похмельем, и в доме нет ничего на рождественский ужин, – мрачно сообщил ее зять. – Она ничего не ест, потому что утверждает, что каждый раз, как открывает глаза, у нее кружится голова.– У нее не так бы голова закружилась, будь она ко мне поближе! – обиженно сказала Эмма. – Я бы придушила ее за то, что она увернулась от ужина здесь. Тут настоящий кошмар. Индейка повесилась бы, если бы уже не была мертвой.– Веселенький денек, как обычно? – спросил Патрик.– Ты все правильно понял. И я беспокоюсь о маме. Вдруг ее снова понесет? Я боюсь, мне одной не справиться, вот почему я хотела, чтобы Кирстен была здесь.– Что значит «понесет»? – удивленно спросил Патрик.– Ну, знаешь, как тогда в магазине.– Ты не обижайся, Эмма, но я понятия не имею, о чем ты говоришь.– Ты хочешь сказать, Кирстен тебе не рассказала? – Эмма была вне себя от возмущения. Поверить невозможно, но Кирстен даже не упомянула о материнских проблемах. – Я не могу сейчас разговаривать, – прошептала она, – но попроси жену рассказать тебе, что случилось в начале месяца, когда мы с мамой ходили по магазинам. Я очень за нее беспокоюсь…Ужин был сплошным кошмаром. Тетка объявила, что индейка жесткая, брюссельская капуста несъедобная, а подливка напоминает матрац. Джимми с ней согласился, поскольку во всем была виновата Эмма. Анна-Мари без всякого интереса ковырялась в тарелке. Только дядя Юджин ел с аппетитом холостяка, который соскучился по домашней пище.После ужина Эмма отправила всех в гостиную и включила телевизор.– Я скоро приду, – весело сообщила она, не имея ни малейшего желания к ним присоединяться.Она собиралась прибраться, вымыть кастрюли и сковородки и пойти отдохнуть в оранжерею. Родственники обойдутся без нее. Но ничего не вышло. Джимми разыскал ее там и погнал в гостиную, как отбившуюся от стада корову.Неожиданно пришло спасение – раздался звонок в дверь.– Я открою, – быстро сказала Эмма, вскочила и выбежала в холл. К ее удивлению, в дверях стояли Патрик и Кирстен с зеленым лицом.– Мы не могли позволить тебе мучиться здесь в одиночестве, – сказал Патрик.– Очень даже могли, – проворчала Кирстен, проходя мимо сестры и поспешно направляясь на кухню, чтобы попить воды.– Я заставил ее рассказать мне, что случилось с вашей мамой, – прошептал Патрик Эмме. – Все это ужасно.– Только ты и Пит относитесь к этому серьезно, – сказала Эмма, радуясь присутствию Патрика. Он был очень сильным человеком, Джимми никогда им не помыкал, хотя Кирстен себе в этом не отказывала.– А где Пит?Эмма подняла глаза к потолку.– На это Рождество мы должны были идти к его родителям, но папа настаивал, чтобы мы пришли сюда. Вот мы и решили разделиться. Я позже туда поеду.– Почему бы тебе не поехать сейчас? – сжалился над ней Патрик. – Мы останемся до вечера.– Ты не можешь уехать! – прошипела Кирстен, которая как раз вышла из кухни и услышала последнюю фразу. – Не собираюсь сидеть весь вечер с этой проклятой… О, привет, тетя! Как вы поживаете? Какое на вас красивое платье, – защебетала она, потому что в дверях гостиной появились тетка и отец.– Кирстен, радость моя! Счастливого Рождества! – воскликнул Джимми О'Брайен.Последовали поцелуи и объятия, даже Анна-Мари, казалось, вышла из транса и приветствовала вновь прибывших.– Твои подарки под елкой, – радостно сообщила она младшей дочери. – Я и о тебе не забыла, Патрик.Иногда Эмма, наблюдая за ней, начинала думать, что материнская проблема существует только в ее воображении. Еще несколько минут назад Анна-Мари молча сидела, односложно отвечая на вопросы мужа. Но сейчас она была душой компании, смеялась и шутила. Или она так любит Кирстен, что приходит в себя только в ее обществе?..В полном смятении Эмма схватила пальто и сумку. – Поехала к Питу, – тихо сказала она Патрику. Он сочувственно кивнул, и она выскользнула из дома, прежде чем кто-либо успел заметить. Наверняка родители обидятся, что она не расцеловала всех на прощание, но она не могла больше разыгрывать из себя послушную дочь. Теперь ей хотелось поскорее присоединиться к мужу.– Может, я все придумала? – спросила она его час спустя, после того как все встретили ее с распростертыми объятиями, осыпали подарками и напоили чаем. – Может быть, мне только кажется, что мама больна? Она была совершенно нормальной после приезда Кирстен. Наверное, это у меня крыша поехала. Пит обнял ее.– Не придумывай, малыш. Ты самая разумная в этой семье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155