– Неправильно! – злобно перебила его Милли, которая всегда заботилась о чистоте языка. – Нужно говорить «я получил звездочку»! У Тоби вытянулось лицо.
– Милли, – укоризненно сказала мать, – будь с братом по­вежливее!
– Он маленький и глупый! – фыркнула девочка, сморщив курносый носик.
– Он твой брат, ты должна заботиться о нем и не обижать.
Милли тут же взяла Тоби за ручку и посмотрела на мать снизу вверх, ожидая похвалы. Хоуп волей-неволей пришлось улыб­нуться. В чем, в чем, а в сообразительности Милли отказать было нельзя.
Попрощавшись с Мартой, которая стояла на крыльце и вглядывалась в даль, звеня ключами, как тюремщик, они пошли до­мой, держась за руки. Милли весело болтала, Тоби молчал. Так было каждый вечер – Тоби вел себя очень тихо примерно полчаса. Потом, оказываясь в теплом, уютном доме, он постепенно от­таивал, начинал говорить, смеяться и играть. Поведение сыниш­ки тревожило Хоуп. Она подозревала, что Тоби ненавидит ясли, но боялась спрашивать. А вдруг малыш вцепится в нее и попро­сит не посылать его туда? Каждый вечер Хоуп пристально рас­сматривала лицо Тоби, отыскивая на нем следы слез. Если бы ребенок плакал в яслях, она не колеблясь бросила бы банк и сказала Мэтту, что нужно найти другой способ выплачивать жилищную ссуду. Разве она смогла бы ходить на работу, зная, что ее дорогой малыш страдает? Но Тоби никогда не плакал. Он каждое утро безропотно надевал куртку с капюшоном и только широко рас­крывал глаза, когда Хоуп крепко обнимала его на виду у бдитель­ной Марты.
– У вас очень спокойный мальчик, – сказала ей воспитатель­ница Клер, с которой Хоуп однажды поделилась своей трево­гой. – Не волнуйтесь, он вполне доволен жизнью. Честное сло­во. Он любит лепить из пластилина и слушать сказки. Мы знаем, что он немного стеснителен, и заботимся о нем, так что можете не беспокоиться.
Едва войдя в дом, Милли отправилась в детскую, собрала ку­кол, усадила их за стол, велела пить молоко и вести себя как сле­дует, если они не хотят неприятностей. Она точно повторяла ин­тонации Марты, разговаривавшей с родителями. Хоуп опусти­лась на колени, снимая с Тоби курточку.
– Хорошо прошел день, милый? – тихо спросила она, обняв мальчика.
Тоби кивнул, и Хоуп поцеловала его в макушку, вдохнув аро­мат мягких светлых волос.
– Тоби, малыш, ты знаешь, как мама тебя любит? Больше всех на свете!
Он улыбнулся и пухлой ручкой погладил мать по щеке.
– Маме нужно приготовить для папы праздничный ужин, а вы пока поиграйте, хорошо?
Тоби снова кивнул.
Хоуп с гордостью подумала о новой поваренной книге, кото­рая лежала в пластиковом пакете, оставленном в коридоре. Ско­ро она будет готовить чудесные блюда, которые придутся по вку­су всем. А пока… Хоуп сняла упаковку с бифштексов и сунула их в микроволновку. Она с удовольствием отправилась бы поужи­нать в ресторан, однако лучший друг Мэтта Дэн через три дня сам отмечал день рождениями решено было праздновать вместе. Кроме того, агентство получило очень выгодный заказ и устраи­вало по этому случаю банкет, так что праздник предстоял объ­единенный. Говорить, что Хоуп предпочла бы скромный обед на две персоны в ресторанчике неподалеку, было бессмысленно. Мэтт был гораздо более общительным человеком и любил боль­шие сборища, где можно очаровывать всех направо и налево и вы­слушивать комплименты в свой адрес. Но Хоуп на таких празд­никах всегда чувствовала себя неуютно.
Она напомнила себе, что к банкету нужно обязательно купить новое платье. У Адама, босса Мэтта, была красивая молодая же­на, которую звали Джесмин. Мэтт как-то проговорился, назвав ее «лучшим украшением Бата», после чего Хоуп решила, что не имеет права ударить в грязь лицом.
Думая о предстоящем празднике, она положила детям на та­релки рыбные палочки, а себе заварила чай.
– Тоби! Милли! Ужинать! – позвала она.
Милли, как всегда, притащила с собой Барби и начала ее кор­мить, разбрасывая вокруг кусочки.
– Милли, ешь аккуратно! – недовольно предупредила Хоуп. Она отняла у девочки куклу, и Милли тут же заревела. На пол упало еще несколько кусочков.
– Милли, это просто безобразие! – сказала Хоуп, пытаясь справиться с гневом и жалея, что она слишком устала. Чтобы иметь дело с детьми, нужно много терпения.
В ответ девочка извернулась и толкнула стол так, что из чашки Хоуп выплеснулся чай.
– Милли! – крикнула Хоуп, когда чай пролился на юбку, в которой она ходила на работу. Черт, нужно было переодеться сразу же, как только она пришла домой!
– Когда я подошел к двери и услышал крики, то понял, что не ошибся адресом, – кисло заметил Мэтт, появившись на пороге кухни. Как всегда, он был безукоризненно одет и выглядел на за­пущенной кухне довольно неуместно.
Хоуп стиснула зубы. День рождения мужа представлялся ей совсем по-другому. Пламя свечей, аромат свежеприготовленных блюд, она сама облачена в бархат и благоухает духами… Вместо этого в доме хаос, она растрепана, как чучело, и воняет потом после беготни по магазинам. Сомневаться не приходилось: дети и романтические обеды при свечах – понятия взаимоисключаю­щие.
Милли тут же прекратила рев, подбежала к отцу, обхватила ру­ками его колени и зарылась лицом в серые шерстяные брюки.
– Папочка! – радостно заворковала она, как будто только что не разбрасывала еду по кухне, словно озорной эльф.
Мэтт подхватил ее на руки, и две темноволосых головы оказались рядом: одна кудрявая, другая коротко стриженная, с сединой на висках. Мэтт был высоким, мускулистым и стройным, с темными, глубоко сидящими глазами, от которых у женщин учащался пульс, и решительным квадратным подбородком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154