В антракте Джошуа и Стивен пошли добывать мороженое для всех, а Сайен молча расслабилась в своем кресле, пока Мэтт болтал с подошедшей проведать их Джейн.
Когда, съев принесенное мороженое, все вернулись на свои места в ожидании второго действия, Мэтью снова завладел ее рукой и спросил:
— Не против помочь мне соорудить утром завтрак? Я способен намазать масло на тосты, но яичница на пятерых — это уже за пределами моей квалификации.
— Конечно, — согласилась Сайен, старательно делая вид, что внимательно рассматривает сменившиеся декорации. На самом деле все ее внимание было сосредоточено на длинных жилистых пальцах, обхватывающих ее кисть. Она тихо произнесла:
— Спасибо еще раз за то, что пригласил нас. Всем здесь ужасно нравится!
Его пальцы сжались. Помедлив, он ответил:
— Боюсь, я сделал это из чисто эгоистических соображений. Ты приедешь ко мне еще?
Сайен повернулась к нему. Цветные огни сцены отразились в вопрошающем взгляде маленькими радугами над чистыми зелеными глубинами. Мэтт не отводил пристальных глаз, пока она не облизнула губы и не ответила наконец:
— Не знаю, удастся ли согласовать свободное время, когда ребята начнут работать.
Напряженное терпение не покидало хищного взгляда.
— Я не приглашаю всех.
Тем временем на сцене бурно развивалось действие, но эти двое ничего не замечали. Сайен не произносила ни слова, пристально глядя ему в глаза, но тонкие пальцы предательски вздрогнули в его ладони.
— Сайен, — сказал Мэтт, — чего ты так боишься?
Она молча покачала головой.
Губы его посуровели, но говорил он по-прежнему мягко.
— Просто скажи, что приедешь. Мы пойдем потанцевать, можем сходить в кино или в парк, а можем провести полдня в Институте искусств. И я уверен, что мои друзья, когда ты познакомишься с ними завтра вечером, так же понравятся тебе, как мне — твои.
Но за каждой из нарисованных им картин лежал настоящий вопрос, суть вопроса. Приедешь ли? Что она могла ответить? Что, конечно, хочет, но боится — это он знал и сам. Каждое «за» вызывало массу тревожных «против», а каждое «против» — опасное, безрассудное желание отбросить все сомнения.
— Я не знаю, — беспомощно пролепетала она. Ее растерянность была слишком очевидна. Он наклонился, касаясь губами нежной щеки.
— Спешить незачем, — ворковал он в самое ее ухо. — Времени более чем достаточно. Просто обещай подумать.
Вместо того чтобы принуждать к прямому ответу, он был внимателен и чуток, как всегда, когда играл роль друга; и так хотелось пойти ему навстречу.
— Х-хорошо.
Мэтт кивнул и переключил внимание на сцену. Прекрасно, думала Сайен. Окончательного слова фактически она не сказала, и можно колебаться сколько душе угодно. Рано или поздно он потребует настоящего ответа, но это еще впереди, в неясном пока, далеком будущем.
Между тем оказалось, что его приглашение ставит перед ней слишком много вопросов. Он не более чем пригласил ее в гости еще раз. То же самое он мог предложить любому из своих приятелей-мужчин.
Вот только одна загвоздка — она не мужчина. И Мэтт не собирается приглашать никого больше — только ее. Только они вдвоем будут предаваться обычным для двоих занятиям: танцы, рестораны, визиты к друзьям. И любовь?
Он и не просил этого — куда там. А в этом-то все и дело, единственная проблема, сучок в ее глазу — крошечная картинка двух тел, сплетающихся в страстном порыве.
Конечно, она может поставить условие, что жить будет в комнате для гостей. Но тогда не исключено, что он обидится и откажется от приглашения — как грубо! — или же невозмутимо согласится — как скучно! — или взглянет удивленно, будто и не представлял себе другого, — как стыдно! А может — почему бы и нет? — с изощренным и неприметным искусством возьмется переубеждать ее.
И эта мысль — о Боже! — снова вернула ее к сцене в кабинете.
Ладно. Она откажется при первой возможности. Это все решает, разве нет? Конец дилемме раз и навсегда, потому что он вряд ли повторит свое предложение.
Она возвратится домой с остальными в воскресенье, попрощавшись с Мэттом, сказав: «Спасибо, все было очень хорошо». Пойдет в аспирантуру, как и планировала, и все вернется к нормальному, спокойному, безмятежному существованию, которое она вела раньше. Конец неуверенности в себе, всем этим мелким стрессам, конец веселым перебранкам, конец дрожи возбуждения, конец наслаждению пробуждающейся женственности, конец головоломкам, конец Мэтью.
Навсегда.
Будь проклят этот мужчина вместе с его разудалым обыкновением залезать ей в самые печенки. Кто, если не он, виноват в том, что она места себе не находит? Сказал бы прямо, чего хочет, — ей не пришлось бы сейчас рваться на куски. Нет, что ли?
Все на самом деле очень просто: как она может сказать «да» или «нет», когда с его стороны слышит сплошные околичности? Она сидела не шевелясь, старательно распаляя себя, и стремительно вскочила, едва зажегся свет и публика принялась бешено хлопать и свистеть в знак одобрения.
Ни слова из второго действия она так и не услышала, а сколько удовольствия доставило первое!
Это тоже по его милости. Во время позднего ужина в итальянском ресторане злость уже просто распирала ее и выплескивалась брызгами едких замечаний сквозь улыбающиеся губы.
Остальные смеялись. Им казалось, что она шутит. Однако после первого внимательного и удивленного взгляда Мэтью, являвшийся основным объектом ее саркастических острот, тоже начал злиться, и вскоре они уже цапались, как пара йоркширских терьеров.
Это доставляло Сайен огромное удовольствие, равно как и его застывший железной полосой рот, по дороге к его дому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49