Я набрал в ладони воды и стал пить, но он остановил меня, сказав, что пить не обязательно.
Он вручил мне флягу и отправился обратно. Когда мы пришли на место, то снова уселись лицом к долине, а спиной прислонились к скале. Я спросил, не можем ли мы развести костер; он отреагировал так, словно тут бессмысленно было задать такой вопрос. Он сказал, что этой ночью мы гости Мескалито, он позаботится, чтобы нам было тепло.
Было уже темно. Дон Хуан вынул из своего мешка два тонких одеяла, бросил одно из них мне на колени и сел, скрестив ноги и накинув другое одеяло себе на плечи. Под нами долина была в темноте, и края ее тоже расплылись в вечерних сумерках.
- Дон Хуан сидел неподвижно, обратясь к долине с пейотом. Равномерный ветер дул мне в лицо.
- Сумерки - это трещина между мирами, - сказал он легко, не оборачиваясь ко мне.
Я не спросил, что он имел в виду. Мои глаза устали. Внезапно я почувствовал себя покинутым, и имел странное всепобеждающее желание плакать. Я лег на живот: каменное ложе было твердым и неудобным, мне приходилось менять свое положение через каждые несколько минут. Наконец, я сел, скрестив ноги и накинув одеяло на плечи. К моему удивлению эта поза была в высшей степени удобной, и я заснул.
Когда я проснулся, я услышал, что дон Хуан что-то говорит мне. Было очень темно. Я не мог его хорошо видеть. Я не понял того, что он мне сказал, но я последовал за ним, когда он спустился вниз со склона. Мы двигались осторожно или, по крайней мере, я из-за темноты. Мы остановились у подножья скалы. Дон Хуан сел и знаком показал мне сесть слева от него. Он расстегнул рубашку и достал кожаный мешок, который открыл и положил перед собой на землю.
После долгой паузы он поднял один из шариков. Он держал его в правой руке; потирая его несколько раз между большим и указательным пальцами он тихо пел. Внезапно он издал оглушительный крик: "амиииии!" это было неожиданно. Это испугало меня. Смутно я понимал, что он положил шарик пейота в рот и начал жевать его. Через минуту он наклонился ко мне и шепотом велел взять мешок, взять один Мескалито, положить затем мешок опять перед ним и делать все точно так же, как это делал он.
Я взял шарик и тер его так, как это желал он. Тем временем он пел, раскачиваясь взад и вперед. Несколько раз я пытался положить шарик в рот, но чувствовал себя не в своей тарелке из-за необходимости кричать.
Затем, как во сне, невероятный вопль вырвался у меня: "амиииии!". Какой-то момент я думал, что это кто-то другой крикнул. Опять я почувствовал последствия нервного потрясения у себя в желудке, я падал назад. Я терял сознание.
Я положил шарик пейота себе в рот и разжевал его. Через некоторое время дон Хуан достал из мешка другой шарик. Я почувствовал облегчение, увидев, что он после короткой песни положил его себе в рот.
Он передал мешок мне, и я, положив его перед нами, взял один шарик. Этот круг повторялся пять раз, прежде, чем я заметил какую-либо жажду. Я поднял флягу, чтобы напиться, но дон Хуан сказал, чтобы я лишь прополоскал рот, но не пил воду, так как меня иначе вырвет. Я несколько раз прополоскал рот. В какой-то момент желание попить стало ужасным искушением и я проглотил немного воды... Немедленно мой желудок стал сжиматься. Я ожидал безболезненного и незаметного излияния жидкости у меня изо рта, как это было при первом моем знакомстве с пейотом, но к моему удивлению, у меня было лишь обычное ощущение рвоты. Однако, она не длилась долго.
Дон Хуан взял другой шарик и вручил мне мешок, и круг был возобновлен и повторен, пока я не разжевал 14 шариков. К этому времени все мое ощущение жажды, холода и неудобства исчезли.
Вместо них я ощутил незнакомое чувство тепла и возбуждения. Я взял флягу, чтобы освежить рот, но она была пуста.
- Можно нам сходить к ручью, дон Хуан?
Звук моего голоса не вырвался изо рта, а отразился от неба обратно в горло и катался эхом взад-вперед между ними. Эхо было мягким и музыкальным и, казалось, имело крылья, которые хлопали внутри моего горла. Их касания ласкали меня. Я следил за их движением взад и вперед, пока они не исчезли.
Я повторил вопрос. Мой голос звучал так, как если бы я говорил внутри пещеры. Дон Хуан не ответил. Я поднялся и повернул в направлении ручья. Я взглянул на дона Хуана, не идет ли он тоже, но он, казалось, к чему-то внимательно прислушивался.
Он сделал повелительный жест рукой, чтобы я замер.
- Абухтол уже здесь! - сказал он.
Я раньше ни разу не слышал этого имени и колебался, спросить его об этом или нет, когда заметил звук, который походил на звон в ушах.
Звук становился громче и громче, пока не стал подобен звуку рева гигантского быка. Он длился короткий момент и постепенно затих, пока снова не наступила тишина. Сила и интенсивность звука испугали меня. Я трясся так сильно, что едва мог стоять, и все же рассудок мой заработал совершенно нормально. Если несколько минут назад меня клонило в сон, то теперь это чувство полностью пропало, уступив свое место исключительной ясности. Звук напомнил мне научно-фантастический фильм, в котором гигантская пчела, гудя крыльями, вылетает из зоны атомной радиации. Я засмеялся при этой мысли. Я увидел, что дон Хуан опять откинулся в свою расслабленную позу. И внезапно на меня вновь нашло жужжание огромной пчелы. Это было более реально, чем обычная мысль. Мысль была отдельной, окруженной исключительной ясностью. Все остальное было изгнано из моего ума.
Это состояние умственной ясности, которое никогда ранее не бывало в моей жизни, вызвало у меня еще один момент страха. Я начал потеть. Я наклонился к дону Хуану, чтобы сказать ему, что я боюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75