— Ты готова? — спросила я.
— Да, — ответила мама. — Вот только ключи от машины надо найти.
Я вздохнула. На это могло потребоваться несколько дней.
Пока мама бегала из комнаты в комнату, вытряхивала на кухонный стол содержимое разных сумок и рылась в разных карманах, бормоча что-то себе под нос, как белый кролик из «Алисы в Зазеркалье», открылась дверь и появилась Хелен.
— Угадай, что я знаю! — закричала она.
— Что? — без всякого интереса спросила я.
— У Адама есть подружка!
Кровь отлила от моего лица, а сердце почти перестало биться. О чем она говорит? Неужели кто-нибудь узнал про меня и Адама?
— И это еще не все! — продолжила Хелен восторженно. — У него есть ребенок!
Я уставилась на нее. Она что, серьезно?
— Какой ребенок? — выдавила я.
— Ребенок как ребенок, девочка, — презрительно пояснила Хелен. — А чего ты ждала? Детеныша жирафа? Господи, иногда ты меня пугаешь!
Голова у меня шла кругом. Что все это значит? Когда успела эта девочка родиться? Почему Адам ничего не сказал мне?
— Новорожденный ребенок? — спросила я, даже не пытаясь скрыть свое отчаяние.
Но Хелен ничего не заметила.
— Нет, — сказала она. — Не думаю. Она не похожа на Кейт. У нее есть волосы, и она не напоминает старичка.
— Кейт тоже не напоминает старичка! — горячо вступилась я за дочь.
— Напоминает, напоминает, — засмеялась Хелен. — Она лысая и беззубая.
— Заткнись! — со злостью потребовала я. — Она тебя услышит. Дети такие вещи понимают. Она прекрасна!
— Не злись, — улыбнулась Хелен. — Не пойму, чего ты разбушевалась.
Я промолчала.
Какое ужасное потрясение!
— Это было замечательно, — продолжила Хелен. — Адам привел подружку с ребенком в колледж, и половина нашего класса теперь собирается покончить жизнь самоубийством. И ему никогда не сдать экзамен у профессора Стаунтон. Ты бы только видела, как она на него взглянула!
— А ты раньше эту девушку не знала? — спросила я, пытаясь разобраться в происходящем. Он что, встречался с ней, когда ухаживал за мной? Скорее всего. Ведь нельзя пойти в супермаркет и купить ребенка с волосами. На это требуется время.
— Нет, не знала, — сказала Хелен. — По-видимому, они давным-давно крупно разругались и он не видел ни ее, ни ребенка с незапамятных времен. Теперь они снова помирились.
Хелен принялась громко петь. Какую-то дурацкую песню. Так и поднялась по лестнице, напевая и пританцовывая.
«Подожди! — хотелось мне крикнуть. — У меня еще куча вопросов…»
Но она зашла в ванную комнату и захлопнула за собой дверь. Я все еще могла слышать ее пение, но уже несколько приглушенно.
Я осталась стоять в холле в полном одиночестве.
И чувствовала себя последней идиоткой.
Верно говорят: самый большой дурак — старый дурак.
«Я не должна сейчас об этом думать, — сказала я себе. — Надо забыть. Подумаю когда-нибудь потом. Когда я буду счастлива, а не в таких растрепанных чувствах. Но не сейчас».
Мама наконец разыскала ключи от машины. Кейт, я и мама забрались в машину и двинулись в аэропорт. Ехали молча. Я догадывалась, что маме не терпится спросить, что происходит. Но, к счастью, она держала рот на замке.
Удивительно, но я очень быстро перестала думать об Адаме. Я была так расстроена и так злилась на Джеймса, что, по-видимому, в моей голове не осталось места для беспокойства по какому-то другому поводу. Все было плотно забито мыслями о Джеймсе.
Не слишком справедливо, но что поделаешь. Тут действовал принцип: первым пришел — первым обслужили.
Ужасно не хотелось оставлять Кейт, но пришлось. Мне нельзя было брать ее с собой. Я полагаю, что детям очень вредно смотреть, как мать убивает их отца.
В зале ожидания я поцеловала Кейт на прощание.
— Скоро увидимся, детка, — пообещала я и обняла маму.
— Могу я задать тебе всего один вопрос? — спросила она, с тревогой вглядываясь в мое лицо, чтобы не пропустить первые признаки бешенства.
— Давай, — сказала я, стараясь не выходить из себя.
— Джеймс вернулся к этой Дениз? — спросила она.
— Насколько мне известно, нет.
— Слава богу, — с облегчением вздохнула она.
О господи! Бедная мама. Если бы она только знала. Проблема была не в Дениз. Совсем в другом. И куда более серьезная проблема.
Скажите честно, могла я на этом этапе начинать забывать и прощать? Легче сказать, чем сделать!
Я повернулась на своих высоких каблуках и отправилась к кассе. Нелегко было идти целеустремленно, поскольку зал был заполнен болтающими людьми, окруженными чемоданами и сумками, которые стояли, опираясь на тележки, с таким видом, будто никуда не торопились. Как будто это вовсе не аэропорт и никому не надо успевать на свой рейс. По крайней мере, в ближайшие десять лет.
Я попыталась побыстрее купить билет до Лондона, но не тут-то было. Милая с виду кассирша никуда не торопилась и работала очень медленно, одновременно обсуждая с товаркой последнего русского президента и ближайшие перспективы на погоду.
Наконец я получила билет на ближайший рейс.
Никаких проблем не возникло. А жаль, потому что я пребывала в отвратительном настроении, вполне могла постоять за себя и устроить скандал, настаивая на своих правах. Хорошая свара мне бы не помешала.
Увы! Все были вежливы и любезны.
Будь оно все проклято!
Полет тоже прошел без сучка и задоринки. Мне очень хотелось, чтобы сидящий рядом солидный бизнесмен заговорил со мной или, еще лучше, начал бы флиртовать и я получила бы шанс выплеснуть на него свое дурное настроение. Честно признаюсь, меня прямо разрывало, так хотелось сказать какую-нибудь гадость. Я подумала, что могла бы голосом Джоан Коллинз, таким высокомерным и заносчивым, сказать что-то вроде:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119