Вот так, в лоб, заявить старшему! А сама даже на вопрос не ответила – «есть хочу», видите ли! Тут я вспомнил, что сам-то не только не завтракал, но и не ужинал. А возможно, и не обедал. «Тайм-аут, – решил я. – На голодный желудок такие проблемы не решаются».– Кстати, – обратился я к хозяйке, которая куталась в соблазнительно мягкий и неприлично короткий желтый халат, – а не позавтракать ли нам в честь такого дня?Катя глянула на меня обиженно и сказала:– Маша, побудь с дядей Сережей! То есть нет, покажи ему, где ванная, ему нужно умыться с дороги.И с тем удалилась, укоризненно покачивая бедрами. А я что, виноват, что у тебя маленький ребенок, которого, наверное, даже в кино не отправишь?! Я и сам бы рад сейчас не то что в душ, но и прямо в душе… Но делать нечего – пошел смывать вагонную пыль и изничтожать запах железнодорожной воды. Стоя под необычно горячей струей (вот на что тратится российский газ!), понемногу пришел в себя и пытался проанализировать ситуацию. Ребенок есть и хочет есть. Такой вот стих. Втроем – триптих.Я переключил воду на холодную, чтобы перейти на прозу. *** – Катька, я вчера так на поезд спешил, даже не поужинал. Правда, ты меня покормишь?– Правда.Сказать легче, чем сделать. А чем? Предупреждать нужно, а не сваливаться на голову… Та-ак… Что у нас в холодильнике? Яйцо. Нет, два яйца. Пожарю яичницу! Хотя что такое для мужика два несчастных жареных яйца. Колбасы у меня нет… Хлеба нет… Есть засушенные полбатона… О! Эврика! Я вспомнила фирменный омлет, которым мне удавалось накормить даже моего очень прожорливого мужа. Если сделать гренки из остатков батона, а потом залить взбитыми яйцами с молоком, а сверху еще вот этот засохший кусочек сыра потереть, то получится очень сытно. Машке, по традиции, сварю овсянку.Готовка была в самом разгаре, когда Сергей вышел из ванной. Он сразу попытался ко мне подлезть, но, поскольку я одновременно готовила два блюда и мыла посуду, немедленно получил мокрой тряпкой по носу (нечаянно) и сбежал в комнату.За следующие пятнадцать минут я успела навести на кухне порядок, выложить омлет на огромную тарелку, сделать чай (Машке черный с молоком и сахаром, Сергею – черный с сахаром, но без молока, а себе зеленый), выудить из недр кухонных шкафчиков варенье к чаю и даже протереть пол. Ну вот, все вполне прилично.А как бы было красиво, если бы он меня о своем приезде предупредил!Пока я занималась кухней, Машка и Сергей времени не теряли. Они знакомились. *** После душа я по старой памяти пытался потереться о Кошку носом, но оказалось, что в домашней обстановке Катя ведет себя несколько не так, как в номере отеля. Она хаотически совершала сложные перемещения по кухне, при виде меня зашипела, отмахнулась полотенцем и выставила вон.На выходе из кухни меня уже ждали. Ребенок смотрел на меня настороженно, но требовательно.– Пошли,– сказала Машка,– мама сказала, ты ее починишь.– Маму? – изумился я. – Она сломалась?– Куклу! Вот непонятливый.Девчонка схватила меня за руку и потащила в детскую.Бардак в ней царил такой, что я даже позавидовал. На столике между карандашами и детскими «орбитами» торжественно восседала резиновая кукла с оторванной головой. Именно так: не отломанной, не отвинченной, а оторванной «по-живому». По моим прикидкам, такое было под силу только чемпиону мира по армрестлингу.– Кто ж это ее так? – поинтересовался я, взяв бедолагу в руки.– А чего Натка мне ее не отдавала? Я ей на пять минуточек дала поиграть, а она не отдавала!– Ладно, – сказал я, – резиновый клей есть?– Не-а. Сапоги есть резиновые.Я почувствовал, что успокаиваюсь. Теперь у меня появилось серьезное мужское дело, которым можно было заниматься с чувством внутреннего превосходства.– Кошк… – крикнул я и осекся. – Катерина! Где в твоем доме держат клей?– Там, – ответили мне с кухни.– Понятно, – вздохнул я.Я уже привык, что «там» с одинаковой вероятностью может обозначать шкаф, карман, сумочку или подподушечное пространство. Правда, Катя тут же добавила:– Это где молоток. Маша, покажи дяде Сереже, куда я тебе запрещаю лазить.Ребенок потащил меня в коридор. На верхней антресоли я обнаружил все необходимое в картонной коробке из-под обуви. Сразу было понятно, что мужика в этом доме не было давно: отвертки лежали вперемешку с мотками изоленты б/у, а клей оказался засунутым между малярной кистью и неопознанным куском металла.Расстелив в коридоре газету, я принялся лечить куклу. Ребенок тут же стал скакать на скакалке и рассказывать, какие у них в классе дураки мальчишки. Поэтому самым сложным оказалось сделать так, чтобы Маша не наступила на тюбик (недосмотрел два раза), не толкнула меня в ответственный момент в спину (три раза) и не оторвала свежеприклеенную голову от туловища (один раз). То и дело неугомонная девочка собиралась на меня обидеться, но каждый раз ее что-то отвлекало, и она задавала очередной детский вопрос. Больше всего меня поразили два: «А ты кого больше любишь – маму или свою жену?» и «А слоны тоже сделаны из молекул?»На первый вопрос я сообщил, что жены у меня нет. Маша удовлетворенно кивнула: «Значит, маму». И добавила: «Бедненький». Надеюсь, это относилось не к выбору мамы в качестве объекта любви.На второй вопрос пришлось отвечать долго и обстоятельно. Настырный ребенок никак не мог взять в толк, как это такой большой слон может состоять из таких маленьких штучек. В конце концов я отчаялся и заявил:– Вот приедешь ко мне в Москву в гости, я тебя в зоопарк отведу, сама увидишь.Это сообщение привело Машу в восторг, и она тут же умчалась сообщать маме, что «дядя Сережа сейчас отвезет нас в Москву в зоопарк, где слоны состоят из молекул!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51