Я обратил внимание на то, что моя гостья набрасывает его фигуру тонкими штрихами, в отличие от растушевки светлых и темных пятен, что имело место, когда она зарисовывала площадь дю Моннэ.
Я заговорил об этом, когда нам подали вино.
– Все зависит оттого, интересует вас игра света и теней или же сам субъект, – ответила мисс Дурвард. Она подняла бокал. – Давайте выпьем, скажем, за Брюссель!
– За Брюссель! – отозвался я, и мы выпили.
Она улыбнулась, потом вдруг прищурилась, глядя на что-то у меня за спиной. Я обернулся, чтобы проследить за ее взглядом. Официант вышел на крыльцо, подрезая фитиль одной из ламп, освещавших вход в cafe . Когда я снова повернулся к столику, взгляд мисс Дурвард переместился на раскрытый альбом. Она схватила карандаш и быстро, несколькими штрихами, набросала залитый светом профиль официанта, его поднятые над головой руки, его поглощенность выполнением своих обязанностей. Затем она закрыла альбом и откинулась на спинку кресла, не промолвив ни слова, как если бы сам акт перенесения на бумагу того, что она увидела, был в этот момент самым важным.
Спустя какое-то время я поинтересовался:
– Успешной ли была ваша поездка в Стаффордшир? Они кивнула, и слова ручьем полились с ее губ:
– Действительно, она оказалась очень удачной. Нас приняли любезно и радушно. Мистер Веджвуд взял на себя труд оставить предприятия в Этрурии только ради того, чтобы продемонстрировать нам работы своего брата – «солнечные рисунки», как он их называет. Мы с отцом были в полном восторге, хотя разобрать что-либо на них оказалось не так-то просто. Отпечатки следует хранить в темноте, чтобы они не потемнели еще больше, и рассматривать только при свечах. Мистер Веджвуд объяснил, что его брат покрывал бумагу или белую кожу нитратом серебра – в растворе, как вы понимаете, – а затем копируемый объект помещался поверх него, и эту конструкцию выносили на солнце. По его словам, весь процесс занимает всего несколько минут, при условии, что солнце светит достаточно ярко. – Она придвинула свое кресло поближе к столу, оперлась о него локтями и продолжила: – Видите ли, под действием света нитрат серебра тускнеет в тех местах, где его не защищает помещенный на него предмет, и при этом играет роль даже прозрачность каждой части упомянутого объекта.
– Похоже на то, как если бы кто-то поднял давно упавшее яблоко с земли, после которого на траве остается след.
– Да! И разумеется, если трава вновь, подобно бумаге, подвергается воздействию света, то она становится еще темнее. Вся разница в том, что солнечные картинки выполняются в течение нескольких минут, и они получаются такими точными! Мистер Веджвуд показал нам отпечаток виноградного листа. На нем была видна каждая прожилочка, как если бы я нарисовала его сама, и еще он был белым, разумеется, на темном фоне, похожим на гравировку по дереву. Моего отца интересовала, главным образом, точность изображения, поскольку он подумывает о механическом копировании подобных отпечатков посредством определенного процесса, но это было так красиво! Нам показали несколько отпечатков крылышек насекомых, сделанных с помощью солнечного микроскопа, так они получились большего размера, чем на самом деле. Я почти боялась, что они взлетят в воздух, если я вздохну посильнее. – Она сделала паузу, словно от одного только воспоминания об этом у нее перехватило дыхание.
– А миссис Гриншоу – миссис Барклай, следует сказать, – она сопровождала вас?
– Да, к тому времени Том чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы остаться с моей матерью, и Хетти пошло на пользу то, что она смогла развлечься. Впрочем, она все время проводила в гостиной в обществе миссис Веджвуд и ее дочерей. Она говорила, что они очаровательны, скромны и что с ними ей было очень легко. Но она сама может поведать вам значительно больше меня. – Она отпила маленький глоток вина. – Мой отец остался разочарован, потому что, несмотря на то что мистер Веджвуд пытался сделать копии отпечатков с помощью камеры-обскуры, со временем рисунок темнел и становился нечетким, размытым. Мой отец и мистер Веджвуд сошлись на том, что существующие трудности не позволяют в настоящее время говорить о сколько-нибудь прибыльном применении этого процесса.
Я вновь наполнил наши бокалы. Даже увлечение мисс Дурвард рисованием несло на себе отпечаток внутренней сосредоточенности; я еще никогда не видел ее столь оживленной, не считая часов, проведенных в страшном беспокойстве о Томе, и еще никогда она не рассуждала с такой страстью и даже горячностью.
– По словам его брата, Том Веджвуд пробовал использовать и хлористое серебро, которое сначала приобретало бледно-лиловый оттенок, а затем становилось фиолетовым в течение нескольких секунд даже в сумерках. Но наносить его довольно сложно, поскольку оно не растворяется в воде.
Грохот, донесшийся до нас из задней части кафе, означал, что официант начал переворачивать стулья на столики и что почти все посетители уже отправились по домам. Мисс Дурвард огляделась вокруг.
– Боже мой, должно быть, уже поздно!
– Вероятно, нам пора возвращаться.
– Полагаю, вы правы, – ответила она.
Я подозвал официанта и оплатил счет. Он проводил нас наружу и снова потянулся к лампам, на этот раз чтобы погасить их полностью. Я подумал о наброске, который сделала мисс Дурвард, и, судя по ее легкому кивку и улыбке, она подумала о том же. Потом она сказала:
– Самое необычное заключается в том, что мы смогли создать изображение чего-то реально существующего без постороннего вмешательства, безо всяких посредников, за исключением природных свойств солнца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160