– Ты прав… – Она повернулась на бок, так что мы оказались лицом друг к другу, и протянула руку. – Так для нас ничего не изменится?
– Нет, конечно. Да я и не хотел бы, чтобы что-нибудь менялось.
Я спал так хорошо и крепко, что, открыв глаза, обнаружил, что Катрийн уже одевается. Она стояла в ногах кровати, повернувшись спиной к Мейке, которая затягивала на ней шнуровку корсета. Я же просто лежал и наблюдал за ней. Мои руки еще ощущали тепло ее тела, и мне казалось, что это я обнимаю ее, а не хлопчатобумажная набивная ткань платья ласкает ее живот, талию и спину, стягивая все крепче, петля за петлей, крючок за крючком, дюйм за дюймом, и уже только ее грудь вздымается при каждом вдохе над закованной в ткань плотью. Если бы не Мейке, я бы овладел ею прямо сейчас. Катрийн наблюдала за мной краем глаза, продолжая одеваться, медленно натягивая чулки на гладкую и шелковистую внутреннюю поверхность бедер, завязывая подвязки маленькими бантиками, наклонившись, чтобы застегнуть жесткие черные сапожки, плотно облегающие ее икры, а потом выпрямляясь и отбрасывая назад упавшие на плечи волосы. Я вдруг страшно пожалел, что мне нужно скоро уходить, и тут Мейке позвала кузина Элоиза, которая никогда не покидала своей комнаты по утрам, пока я не уйду. Я воспользовался случаем и притянул к себе Катрийн. Она наблюдала за мной, укладывая волосы в пышную прическу, которую мне так нравилось разрушать. Оказывается, она так же горела желанием, как и я, возбужденный процедурой одевания, свидетелем которой мне довелось стать.
После этого у нас хватило времени лишь на то, чтобы второпях выпить кофе, и Катрийн поспешила на репетицию, а я добрался до «Лярк-ан-сьель» немного позже, чем рассчитывал. Мне следовало бы, конечно, прибыть раньше, но я предпочел пройтись пешком от рю де л’Экуйе, несмотря на моросивший дождь, отчего камни булыжной мостовой стали скользкими и опасными. Даже с тросточкой я вынужден был ступать очень медленно. Впрочем, я не жалел о представившейся возможности подышать холодным воздухом и размять мышцы, чтобы успокоиться. Из своей конторы поприветствовать меня вышел Планшон, и я расположился в гостиной номера, заранее заказанного по просьбе Барклаев. Я сидел в ожидании и листал газету «Ле Монитор», дабы отвлечься от легкого замешательства, которое, как я опасался, могло возникнуть во время моей встречи с новоиспеченной миссис Барклай.
Я читал отчет о путешествии принцессы Уэльской из Брунсвика, которая спешила заявить свои права на участие в коронации супруга, – странно, но скандалы в нашем королевском семействе попадали на страницы континентальных газет, в то время как сообщениям о чрезмерной жестокости политиков и некомпетентности военных не уделялось ровным счетом никакого внимания. И в это время за спиной прозвучал женский голос, обратившийся ко мне с несомненным английским акцентом:
– Майор Фэрхерст?
Я вскочил на ноги и пожал протянутую руку.
– Мисс Дурвард! Рад вас видеть. Как прошло путешествие? Надеюсь, оно было не особенно утомительным для вас. Равно как и для миссис Барклай.
– Вовсе нет. Сегодня утром мы проделали лишь путь из Гента, и дороги были очень хорошими, – сказала она, и хотя длинная мантилья несколько измялась за время пути, а ленты на шляпке перепутались, выражение ее лица подтверждало правоту ее слов.
Мы обменялись рукопожатием, и в эту минуту, приподняв с лица вуаль, в комнату вошла миссис Барклай. Я пожал ей руку и с некоторой неловкостью поздравил, после чего справился о здоровье Тома. Она принялась рассказывать о нем, и тут появился Барклай. Он оказался почти таким, каким я его себе представлял, хотя несколько моложе и намного выше. Одет он был просто и неброско, но очень дорого, и только произношение, характерное для севера Англии, отличало его речь от речи его новых родственников из Ланкашира.
Женщины наотрез отказались отдохнуть с дороги. Миссис Барклай заявила, что намерена переодеться и надеется, что супруг согласится сопровождать ее в короткой прогулке по городу.
– Надеюсь, мы можем рассчитывать на вас, майор, если вы не слишком заняты? Ваши рассказы изрядно возбудили мой аппетит! – заявила она, стоя в дверях. – Прошу извинить нас, но мы недолго вас задержим. Пойдем, Люси.
– Что, Хетти? – Мисс Дурвард уже успела извлечь свой альбом и, стоя у окна, увлеченно что-то рисовала.
– Ты разве не собираешься переодеться?
– О… да, полагаю, что собираюсь, – ответила она, взглянув на свое платье, а потом подняв глаза на меня. – Черт бы побрал это старое стекло! Через него ничего не видно. Я иду сию же секунду.
Но прошло еще несколько минут, прежде чем она закончила эскиз мальчишки-почтальона, державшего лошадь под уздцы, удовлетворенно вздохнула и отправилась следом за сестрой.
– Думаю, они появятся еще нескоро, – заявил Барклай. – Может быть, мы пока пропустим по стаканчику? Дороги очень хорошие, но в горле у меня пересохло так, словно я из конца в конец пересек пустыню, а не провел всего лишь неделю в приятном путешествии по Европе.
Я позвонил в колокольчик, а потом поинтересовался у него, как прошло путешествие. И только когда официант принес пиво для нас и шерри для женщин, которые до сих пор не появились, Барклай поудобнее устроился в кресле и сказал:
– По словам Хетти, вы очень хорошо знаете Брюссель. Она выразила желание в любом случае отправиться в свадебное путешествие за границу, полагая, что для начала неплохо было бы поехать туда, где мы можем встретить друга.
Я не был уверен, знает ли он о моем знакомстве со своей супругой.
– Да, мне довелось побывать здесь несколько лет назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160