По-видимому, телепатия подействовала: Галатея поджала нижнюю губу и произнесла глуховатым, не терпящим возражения голосом:
– Буду ждать вашего звонка…
– А до этого? – спросил я жалостным тоном. – Вы ведь не оставите мужчину голодным, правда?
В ее взгляде мелькнул блик настороженности.
– Нет-нет, – поспешил я заверить, – я это к тому, что хочу вытащить вас в ресторан…
– Давайте отложим это на следующий раз, – ответила она с некоторой неуверенностью.
– Никогда не оставляю на завтра то, что могу сделать сегодня. Это мой принцип…
Мальчишеская дерзость привела к неожиданному результату: медовые зрачки заблестели озорством и насмешкой.
– У вас что, день рождения? – попыталась она отыграться.
– Нет, – притворно пожал я плечами, – просто чувствую себя здесь чужим и нуждаюсь не только в ужине, но и в сочувствии.
Она снова посмотрела на меня, но уже более снисходительно и неожиданно согласилась:
– О’кей…
– Тогда я туда и обратно на такси, и мы с вами отправимся в гастрономическое Эльдорадо.
Выскочив на улицу, я просигналил первому же таксисту и помчался к себе в пансион.
Сборы заняли всего полчаса: я летел как на крыльях. Наскоро побрившись электробритвой, я протер заново выбритую физиономию душистым кремом. Заказал по телефону такси и, надев легкое пальто, из открытых бортов которого бросался в глаза пышный белый платок, выскочил на улицу.
Шофер уже ждал. Галатея появилась через десять минут. Когда она села рядом со мной, ноздри защекотал терпкий, чуть горьковатый запах – так пахнут чуть залежавшиеся цветы.
– Вы предпочитаете французскую или швейцарскую кухню? – сразу же спросила Галатея.
– Со швейцарской я просто не знаком…
– В получасе езды отсюда есть забавное местечко. Там, в основном, – туристы. Но шале – очень уютное…
В деревянном, а-ля деревня, домике, где со стен свисали охотничьи трофеи – муляжи птиц и зверей, – чинно ужинали немецкие туристы.
Мы сели за столик для двоих у окна.
В сумеречном зале светили свечи в крупных тяжелых шандалах. В широком окне мерцала дальняя россыпь огней, теряющихся где-то в горах. Красота. Правда, как всегда в Швейцарии, – все слишком прилизанное.
Минут через десять подошел официант в охотничьем костюме.
– Фирменное фондю, – попросила Галатея.
Официант многозначительно закивал: гости знают, конечно, сами, что заказывать.
Вскоре он появился снова. Теперь – с давно вышедшей из употребления спиртовкой в одной руке и подставкой – в другой. Несколько ловких движений, и на столе возник настоящий натюрморт. Большие керамические тарелки, длинные, с двумя зубчиками вилки, бутонообразные бокалы для вина.
Что-то загадочное чудилось мне во всей этой полусказочной обстановке. Тусклые лучи света в глазах чучел. Синевато-желтые голограммы огня, переливающегося в спиртовке. Острое шипение расплавившейся магмы сыра в огромной кастрюле. Переговаривающиеся темные фигуры за соседними столиками. Эффект заколдованного царства развеял официант-охотник. В его руках плыло, блестя серебром подноса, овальное блюдо с мелко нарезанными кусочками мяса. Поставив поднос на стол, он жестом фокусника откупорил бутылку итальянского вина.
– И надолго вы в Швейцарии? – спросила моя дама, погружая деревянную вилку с кусочком мяса в расплавленный сыр.
Я почесал висок:
– Пока не получу причитающееся мне наследство.
Галатея усмехнулась:
– И у вас тоже – наследство? Поверьте, занятие не очень перспективное.
– Судя по вашему голосу…
Ее улыбка стала еще шире и ироничней:
– Швейцарцы с удовольствием берут деньги, даже очень-очень грязные: их ведь можно отмыть. Но отдавать? По своей воле?..
Больше мы о деньгах не говорили.
От вина меня несколько разморило. Я плавал в золотистом чаду ее взгляда. Женщина в сорок, как это ни избито, похожа на налившийся поздним соком персик. Ему еще недолго оставаться таким. Уже видны кое-где пятнышки переспелости: нажми, и брызнет сок. Сладкий-сладкий, тягучий-тягучий. Терпкий, но вязкий.
– У вас семья? – спросила она.
– Была, – кивнул я. – Жена, двое взрослых детей…
– А у меня – дочь. Она учится в университете. А я – в разводе.
– Я слышал, вы изучаете швейцарское право?
– Да, хочу более профессионально помогать нашим соотечественникам. Они здесь так же бесправны, как и несчастны.
Галатея достала тонкую дамскую сигарету и, поймав мой взгляд, улыбнулась:
– Курю я редко, по настроению…
Я положил ладонь на ее руку. Но Галатея осторожно высвободилась и вновь потянулась за сумочкой. На этот раз – в поисках зажигалки.
Мы посидели еще минут пятнадцать. Она думала о чем-то своем, и мысли ее были далеко от меня. Где-то там, в легком и вычурном дымке сигареты.
Возвращались мы молча. Я ее явно разочаровал. И хотя трагедией это для меня не было, я искренне жалел, что все кончилось так быстро и безрезультатно. Внезапно я даже почувствовал, как снизу вверх, от паха к горлу, пробежала юркая змейка. «Что тебя так в ней подогрело, Руди, – спросил я досадливо сам себя. – Тлеющий жар секса? Мятежная независимость характера? Чувственность, вливающая свежий адреналин в усталые артерии?»
Все вместе взятое. Галатея была из тех женщин, к которым инстинктивно тянутся мужчины моего типа. Для них это – своего рода возмездие за свою закомплексованность. Я приглядывался к ней и думал, кого она больше мне напоминает: французскую Марианну на баррикадах или комиссаршу в кожаной куртке из советских фильмов.
Терять мне было нечего, и я снова уставился в легкий разрез платья на ее груди. Бронзовые брови недовольно сошлись на переносице, уголки губ чуть дрогнули.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92