Голос его сразу зазвучал куда бодрее.
– Чарли, – сказал он тоном модного лектора в колледже, – власть – это виагра для импотентов. Без нее они смешны и беспомощны.
Я не прерывал его. Дал ему возможность пофрантить и забыть о своей хандре.
– Ее истоки – в ранней эволюции, – набирал он энтузиазм, как мой «Ягуар» – скорость. – Здоровый и сильный самец увечил конкурента только для того, чтобы какая-нибудь самка не отдала предпочтение другому.
Я присвистнул:
– Руди, ты становишься философом!
В моем свисте было куда больше радости общения с ним, чем насмешки.
– Ну, до тебя мне далеко!
– Все равно продолжай. Ты – хороший ученик…
– Теперь о деньгах, – вошел Руди во вкус. – Они – средство, а не цель, и нужны не сами по себе, а для чего-то. Останься ты на всю жизнь один на необитаемом острове с несметным сокровищем, ты от тоски начал бы швырять алмазами в мух, а слитками золота – лупить орехи.
– Браво! – воскликнул я. – Два-ноль в твою пользу! Но штрафных очков было четыре: смотри не промахнись. Ведь остались еще слава и секс.
– Слава, – слегка помедлил Руди, – говоришь, слава, да? Подумай сам, разве это, по сути, – не своего рода фетиш для нарциссов и ничтожеств? За ней – лишь духовная пустота и неверие в себя.
– Вот как?! – продолжал я поддразнивать его. – А что же тогда – секс? Ты еще не придумал?
– Не дави на больную мозоль! – хохотнул он.
– В отличие от всех других, у тебя – чем дальше, тем больше шансов…
– Пока, увы, ничем похвастаться не могу… Но знаешь, – вдруг окрепли нотки энтузиазма в его тоне, – я встретил здесь двух девочек… Одна из них даже японочка…
– Неужто переключился на нимфеток? – спросил я у него сурово.
– Чарли, они – студентки музыкальной академии, и мне пришло в голову предложить им создать камерный квартет. Ведь я не только играю, но и дирижирую…
– Камерный квартет, – повторил я, – вот как…
РУДИ
На следующее утро я взял с собой кларнет и поехал на станцию подземки Шеридан-сквер. Как я и ожидал, девицы были на месте. Заметив меня рядом, они переглянулись. Я раскрыл футляр и вытащил кларнет. Косясь на меня, они чуть замедлили темп. Я выбрал момент, подстроился и начал аккомпанировать. У кларнета есть свои преимущества: он куда более народен и своим высоким, энергичным взлетом делает мелодию куда более красочной и будоражащей. Когда мы кончили играть, раздались пусть жиденькие, но хлопки аплодисментов, и я осведомился галантным тоном:
– Надеюсь, я вам не помешал?
Японочка зыркнула по мне быстрым взглядом и посмотрела на свою партнершу – блондинку:
– Что, хочешь подзаработать, дяденька? – скривилась та.
– Вовсе нет, – пожал я плечами, – могу еще вам мелочишки подбросить.
Я вытащил из кармана кошелек, выгреб оттуда кучу двадцатипятицентовиков, и они со звоном рассыпались по днищу футляра. Моих девиц буквально распирало от любопытства, но они не знали, как поступить.
– А тогда что же? – несколько растерянно произнесла блондиночка.
Я продолжал забавляться. Это были дети. Ершистые и прячущие растерянность под маской самоуверенности.
– А ничего. Просто, как профессионал, хотел показать, что у вас недоукомплектованный ансамбль и скучный репертуар.
– Профессионал в чем? – сдерзила блондиночка, смерив меня взглядом.
Я поджал губы и усмехнулся:
– Ну, во-первых, я – не педофил. А во-вторых, – вот моя визитная карточка.
Японочка взяла в руки мою визитку, и на лице ее отразилось недоумение. Профессор? Монографии по музыкальному фольклору? Лос-Анджелесский университет?.. Она безмолвно протянула визитку блондинке, и та, охватив ее взглядом, поглядывала то на мою корочку, то на меня, словно сравнивая и удостоверяясь – не самозванец ли я. Теперь пришла моя очередь задавать вопросы.
– Простите, с кем имею честь?
– Мы – студентки! Я – из Германии, – несколько нерешительно отрекомендовалась блондинка.
– А я – из Японии, – сказала ее компаньонка, будто я сам не видел.
Я многозначительно покачал головой.
– О'кей, – подбодрил я их, – предлагаю вам продолжить наш разговор после окончания концерта.
Слово «концерт» я произнес достаточно глумливо, но тут же, приняв серьезный вид, начал новую мелодию.
– Вперед, девочки, нас ждут славные дела.
Мы поиграли еще с полчаса. Любопытных вокруг нас стало побольше. Мелочи и даже мелких долларовых купюр – тоже. Наконец, приутомившись, девчонки стали собирать свои шмотки. Я тоже уложил кларнет в футляр.
– А знаете, – сказал я им с таинственным видом и для значительности поднял вверх указательный палец, – у меня к вам предложение…
Они переглянулись. Блондинка инстинктивно прислонила к стенке свой контрабас. Чувства, которые она испытывала, можно было понять. Этакий коктейль любопытства, недоверия и настороженности.
– Деловое, естественно, – самым серьезным тоном добавил я…
Казалось, перед ними вдруг возник инопланетянин, а они не знали, на каком языке с ним разговаривать.
– Что вы имеете в виду? – подозрительно спросила блондинка.
Она была явно заводилой.
– Ну не здесь же, в метро, – с насмешливой укоризной протянул я. – Вы позволите пригласить вас на чашку кофе?
Я галантно протянул руку в направлении выхода и поманил их пальцем. Здесь, в Гринвич-виллидже, ресторанчиков и кафе – как собак нерезаных: на каждом шагу. Уже через полсотни метров мы остановились возле расставленных на тротуаре столиков и сгрузили на свободные стулья плащи и футляры. Я заказал молоденькой официантке кофе и пирожные. Когда она отошла, я, привлекая внимание, слегка постучал по столу. Потом собрал лоб в вертикальные морщины и спросил заговорщицким тоном:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92