– С моделированием? – Он радостно вскинулся. Слова Руби прозвучали в его ушах музыкой. – Ты сказала, с моделированием? – Он взволнованно ухватил Руби за пышные плечи, слегка встряхнув. – Это правда?
– Да что с вами со всеми случилось? – С нарочитым негодованием женщина скинула с себя его руки, сделав вид, что отряхивает рукава платья.
– Руби, это очень важно! Она занялась моделированием?
– Да мне-то откуда знать! – снова фыркнула женщина. – Со мной разве делятся? Закроется там на замок, словно в сокровищнице форта Нокс.
– Где ее кабинет?
– Наверху, вторая дверь налево.
Не дав Руби опомниться, Р.Л. подхватил ее на руки, несколько раз покружил по холлу и запечатлел на щеке жаркий и радостный поцелуй, прежде чем опустить ее на место. Затем, браво развернувшись на каблуках, кинулся наверх по винтовой лестнице, перескакивая по три ступеньки за раз.
– Она не впустит вас! – донесся снизу голос Руби.
Но Р.Л. словно не слышал предупреждения. Эдс занялась моделированием! Ни о чем другом он думать не мог.
Поднявшись наверх, он радостно забарабанил в дверь кабинета. Из-за закрытой двери тихо донесся голос Эдвины, отстраненный и глуховатый:
– Ал, солнце мое, сколько раз тебе повторять? Пожалуйста, будь так добра, оставь в покое свою бедную, в конец замороченную мать!
Усмехнувшись, Р.Л. постучал снова.
Через секунду дверь чуть-чуть приоткрылась, явив миру настороженный глаз, подозрительно поглядывавший в щель. Раздражение тут же уступило место ярости.
– Ты? – Голос Эдвины прозвучал негромко, однако ей удалось вложить в это коротенькое слово все бушевавшие в ней страсти. – Убирайся. – Она попыталась закрыть перед ним дверь.
С быстротой молнии Р.Л. удалось поставить ногу в дверной проем.
– Эдс, – проговорил он быстро, – нам необходимо поговорить!
– Нам больше не о чем разговаривать! – яростно остановила его Эдвина. – Что касается меня, то ты больше не существуешь. А теперь, пожалуйста, убирайся вон!
– Послушай, Эдс, – заметил он рассудительно, – после всего, что нас связывает… Все эти месяцы… Неужели ты не понимаешь, что мы хотя бы должны объясниться? Я больше не хочу рисковать тем, что было. А ты?
– Будь ты проклят! – Голос ее внезапно дрогнул, а глаз, полускрытый дверью, стал предательски наливаться слезами. – Ты всегда знал, где у кого больное место, чтобы надавить на него! Разве не так?
Ему страшно хотелось сейчас дотянуться до нее, вытащить из-за этой двери, схватить в охапку, защитить, спрятать от всех невзгод и бед мира. Но разве не он первая и главная причина ее печали? Какая насмешка судьбы – рыцарь в сверкающих доспехах, призванный спасти красавицу от дракона, сам оказался драконом!
– Я прошу тебя всего лишь о нескольких минутах беседы, – продолжал умолять он.
Воинственно-влажный глаз сделался ледяным.
– А мы чем заняты? – Слова ее обдавали холодом. – К тому же пока тут в двери торчит твоя нога, у меня нет выбора.
Он посмотрел вниз, на ногу, сделал глубокий вдох, чтобы слегка успокоиться, и снова перевел взгляд на нее.
– Я прилетел из Бостона в надежде, что мы сможем обсудить наши проблемы и договориться…
– Тогда лети обратно.
– Эдс, прошу тебя, – взмолился он. – Ну хотя бы выслушай меня! Признаюсь, я совершил чудовищную ошибку…
– Ошибку? И это ты считаешь ошибкой?..
– Я понимаю, у тебя есть все основания негодовать… – Дальше он ничего сказать не успел.
– Да уж можешь не сомневаться, дубовая твоя голова! Я сижу тут одна, до смерти нуждаясь в поддержке, наконец решаюсь все-таки позвонить тебе – и что же? – Голос ее набрал силу, а серебристо-серый глаз помрачнел, словно затянулся тучками. – Какая-то дешевая потаскуха поднимает трубку и объясняет мне, чем вы там с нею заняты!
– Она… Вовсе она не…
– Чего бы она ни стоила, потаскуха и есть потаскуха!
– Эдвина, мы можем поговорить с тобой не через дверь? – Она смотрела на него несколько секунд, словно раздумывая, потом решилась.
– Хорошо. Даю тебе две минуты, идиот ты безмозглый. После этого ты уберешься. Договорились?
– Договорились. – Она распахнула дверь, пружинистым шагом переступила порог и, оказавшись в коридоре, рывком захлопнула за спиной дверь.
– Я жду. – Нетерпеливо притоптывая ногой, Эдвина сложила на груди руки, поигрывая пальцами. Длинные, покрытые лаком ногти мелькали в воздухе, словно крылышки колибри. Всем своим видом она как бы давала понять: прощения ему нет и не будет, и Р.Л. решил, что настала пора пустить в ход известное фамильное обаяние рода Шеклбери.
Глядя Эдвине прямо в глаза, он широко улыбнулся. Самой обаятельной улыбкой Шеклбери.
Кажется, улыбка удалась. Молодая и залихватская, как у певчего в хоре, столь притягательно-симпатичная и сияющая, такая безупречно теплая и искренняя, что, казалось, она зарождалась где-то в самых сокровенных глубинах души, обольстительно проступала в лучинках-морщинках вокруг глаз, затем медленно озаряла изнутри все лицо, и уж потом – только потом! – появлялась на губах, раздвигая их во всепобеждающей и неотразимой, слегка асимметричной улыбке. Эта знаменитая улыбка Шеклбери считалась наиболее мощным оружием в его достаточно укомплектованном арсенале, о чем Р.Л. прекрасно знал. Опыт подсказывал ему, что она в состоянии смягчить даже самые непреклонные сердца.
Но только не сердце Эдвины. Камни не тают.
– Можешь засунуть свою улыбочку обратно. Туда, откуда достал, – сухо заявила она, моментально разгадав этот его трюк. – На этот раз не сработает. Улыбка тотчас же исчезла с его лица.
– Черт, ну ты и крепкий орешек, – признался он. Подбородок Эдвины взметнулся вверх, она мотнула головой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167