И вот эта королева лгунов стоит перед ней, совершенно беззастенчиво выдавая за правду эту невероятную ложь!
Заметив, что Дорис колеблется, не зная, как себя вести, Анук добавила:
– Чтобы как-то сгладить ситуацию, Антонио просит тебя принять от него три туалета. В подарок. – Она прекрасно понимала, что Дорис видит ее насквозь. Но теперь это уже не имело значения. Светские условности были соблюдены, официальное извинение принесено, причем самой Анук де Рискаль, а не Бог знает кем. Чего же еще может желать женщина? Она почувствовала, что в воздухе замаячила слабая надежда, хотя ни единого слова еще не было произнесено и ни одному ее слову не поверили.
– Я… я не могу позволить себе принять три платья, – слабо попыталась возразить Дорис.
– Не три платья, – поправила ее Анук, – а три туалета. Причем специальный заказ, как и мои. Единственные экземпляры, больше таких ни у кого не будет.
Глаза Дорис готовы были выскочить из орбит. Она не могла этому поверить! Специальный пошив! Перед этими словами не могла устоять ни одна женщина. Никаких денег не хватит, чтобы приобрести хоть один туалет из списка специальных заказов Антонио де Рискаля. И вдруг он просит ее принять три таких туалета! Подобную честь оказывают только крохотной горстке избранных.
– Я принимаю ваши извинения, – вдруг услышала Дорис свой собственный голос, еще не успев сообразить, то ли она делает.
– Восхитительно, моя дорогая. – Анук просто излучала сияние. – Тебе несомненно понравится то, что Антонио для тебя выбрал. Просто позвони его секретарше… – Она нахмурилась. – Или нет, лучше позвони мне, а уж я все устрою. – Она ловко переключилась на другую скорость: еще одна взятка раз и навсегда заставит Дорис держать рот на замке – и завоюет ее вечную благодарность. – Кстати, сегодня вечером мы даем обед. Я очень надеюсь, что ты будешь.
– Я… – Дорис казалось, что все это сон, и она вот-вот проснется. Почти всю свою жизнь она стремилась попасть в высшие слои общества, и все тщетно.
– Отлично. Значит, я могу считать, что приглашение принято. – Анук бросила взгляд поверх головы Дорис на бесконечное море столиков и лиц в зале. – Страшно жаль, но я должна бежать. Похоже, мой спутник решил, что я ему изменила.
Дорис смотрела на нее снизу вверх.
– Да-да, конечно… Огромное спасибо, что нашла время подойти к нам.
– Это я должна благодарить тебя, – улыбнулась Анук, уже поднявшись. – Вечер начнется в семь тридцать. Можешь прихватить с собой любого, кто тебе нравится, или же я подберу для тебя потрясающего партнера. О да, забыла сказать, прием официальный.
Анук еще раз пожала руку Розамунд Мосс и слегка нагнулась, изображая прощальный поцелуй где-то над левым ухом потерявшей дар речи Дорис. Затем уверенной походкой направилась к своему столику.
Вот так. Она мысленно стряхнула грязь с ладоней. Она сделала то, ради чего сюда пришла. Одна корзина грязного белья отстирана.
Теперь время заняться Класом и Лиз.
11
– Олимпия, любовь моя! – Величайший из великих – сам Альфредо Тоскани бросился ей навстречу. Их еще разделяли добрых десять шагов, а он уже протягивал к ней обе руки.
– Альфредо! – в свою очередь выразительно выдохнула Олимпия. – Дорогой! – Они слегка обнялись, и женщина легонько коснулась его в приветственном поцелуе. – Как я тебе благодарна за то, что ты сделал! Да еще в столь короткое время.
– Для тебя, дорогая, я готов сдвинуть горы!
Олимпия одарила его в ответ самой ослепительной улыбкой.
Ширли наблюдала за происходящим, не произнося ни слова. Ей, привыкшей жить среди троглодитов, называвших себя Воинами Сатаны, изысканные манеры и идеальная внешность Альфредо Тоскани казались чем-то потусторонним. Сейчас, когда вокруг все сходили с ума по ярким, кричащим краскам, он был одет во все белое – ослепительно безупречные фланель и шелк, явно итальянского происхождения, – словно за окном был разгар лета. Хотя в апартаментах Антонио всегда лето: яркие тропические растения буйно радовались струящемуся теплу батарей.
Альфредо Тоскани бы типичным итальянцем: невысокий, худощавый, темноволосый, приятной наружности. Глядя со стороны на его аккуратную жилистую фигуру и быстрые юношеские движения, можно было запросто поверить, что их обладателю лет на двадцать меньше, чем на самом деле.
А на самом деле Альфредо шел уже полным ходом шестой десяток, и он воплощал собой, каждой своей клеточкой, прочный успех и достаток. Да иначе и быть не могло. Такие прекрасные здоровые зубы могли быть либо коронками, либо протезом, а черные волосы, совсем недавно изобретательно кудрявые а ля Боттичелли, пока орда подражателей не растиражировала их, сегодня были стянуты на затылке в лошадиный хвост.
Ширли никогда бы не догадалась, что это всего лишь дорогой парик, Олимпия же, которая знала об этом, никогда не позволила бы себе эти знания обнародовать. Подобных тем лучше всего вообще не касаться.
Улыбнувшись, Олимпия подтолкнула Ширли вперед, словно призовую кобылу на главных скачках.
– Ну, вот она, Альфредо! – Голос ее слегка дрожал от плохо скрытого волнения, а глаза победоносно сверкали. – Ну, что ты скажешь?
Задумчиво потирая подбородок. Альфредо принялся медленно расхаживать вокруг Ширли, профессионально рассматривая ее со всех сторон. Девушке казалось, что она даже слышит щелчки затвора фотоаппарата, когда Альфредо прищуривался и вновь распахивал острые, цепкие глаза.
Как и Дороти, которую внезапно налетевший вихрь подхватил и унес в Волшебную страну Оз, Ширли вдруг обнаружила, что стала объектом пристального внимания со стороны странного круга человеческих созданий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167