таинственный полусвет исходил изнутри прозрачной, без перил, спиральной лестницы, уходившей вверх на всю высоту зала и ведущей на крышу; призрачное свечение окутывало двух гигантских бронзовых сфинксов на мраморных подиумах метровой высоты, казавшихся сгустками таинственного лунного света в пустыне; оно струилось по полированной стальной поверхности яйцеобразного вытяжного колпака, повисшего над переливающейся поверхностью чуть вогнутой глыбы черного гранита; исходило от стеклянных плоскостей столов и зеркального алюминиевого потолка; эти неуловимые светосумерки, пронизывая и наполняя воздух между шероховатыми бетонными стенами со вдавленными изображениями неких ископаемых фигур, превращали зал в фантастическую пещеру космического века, висящую в пространстве.
Многослойное стекло изолировало комнату от городского шума, и в ней царила неземная тишина, лишь откуда-то из глубины доносилась тихая японская музыка.
– У-у-у-у-х! – все, что могла произнести Эдвина.
– Позвольте, я отнесу вашу накидку.
– Мою на… Ах да, конечно. – Словно в полусне, она сняла ее, не в силах оторвать глаз от всего сразу.
– Я сейчас вернусь, – извинился он, беря накидку, – и мне надо кое-что проверить на кухне. Напитки и лед – вон там, угощайтесь. – И он указал на бетонную стойку во всю длину внутренней стены.
Она направилась к стойке, сопровождаемая эхом каблуков, отражающимся от зеркального гранитного пола. Подойдя к ней, Эдвина увидела, что в бетон вделаны две прозрачные раковины; нарочито неприкрытая подводка, змеясь, уходила в стену. Большая фарфоровая ваза династии Юань цвета морской волны служила емкостью для льда.
Тут же стояло французское шампанское в массивной хрустальной бутылке и открытая бутылка превосходной холодной водки.
Налив себе немного шампанского, она еще раз огляделась.
– Это – нечто, – обведя зал рукой, заявила она подошедшему Лео.
– Вам нравится? Я сам проектировал. В этом – одно из твоих преимуществ, когда строишь принадлежащее тебе здание. Это дает необходимую свободу, и тогда имеешь именно то, что хочешь.
– Вы владелец всего дома? – Она не понимала, почему, собственно, это так удивило ее, но все-таки удивило.
– Поскольку это жилой дом, то надо сказать, что всякий живущий здесь владеет его частью. Но строительство и финансирование – мое, а одна из моих компаний продала квартиры.
– И, естественно, самую лучшую вы оставили себе, – добавила Эдвина, лукаво блеснув глазами.
– Безусловно. – Рассмеявшись, хозяин дома пошел налить себе шампанского.
Она слегка улыбнулась.
– Скажите, Лео, существует ли такое дело, в котором бы вы не участвовали?
– Конечно, – сверкнул он белозубой улыбкой. – Все, что не дает прибыли. – Он поднял бокал и серьезно посмотрел на нее. – За самую красивую женщину в мире.
Она покраснела.
– За самого красивого лжеца в мире, – подняв свой бокал, она обвела им зал, – и за все, что делает это возможным.
– Аминь. Вот за это я с удовольствием выпью. Глядя друг другу в глаза, они пили шампанское. Эдвина поставила бокал.
– Можно мне все посмотреть? Здесь просто удивительно.
– Вы – мой гость, – и он сделал широкий жест рукой.
Она бродила по гостиной, любуясь предметами искусства и великолепным сочетанием ультрасовременной и антикварной мебели. Затем, запрокинув голову, посмотрела на уходящую ввысь спиральную прозрачную лестницу.
– А что наверху?
– Сад со скульптурами. Мы поднимемся туда после ужина.
Они ели в гостиной, небрежно расставив приборы на длинном кожаном диване. Тарелки и блюда были китайские – тонкий старинный фарфор, покрытый изумительной глазурью. Он угощал ее японским рыбным блюдом суши, которое приготовил сам. Запивали французским вином.
– Да, кстати, – мимоходом заметила она, подхватывая палочками очередной кусок, – не ругайтесь, но я передала в дар демонстрационному дому с Саутгемптоне двадцать тысяч долларов. – И она с удовольствием принялась за огромного моллюска.
– Двадцать тысяч, вы сказали? Кивнув, она проглотила кусочек.
– Не волнуйтесь, они из статьи для связей с общественностью, все это не подлежит обложению налогом.
– Да, но… демонстрационный дом декораторов? Я думал, мы торгуем одеждой.
– Да, торгуем, – подтвердила Эдвина с довольным видом, – но в день открытия они планируют специальное шоу модной одежды. Знаю, до этого еще далеко, но как только я узнала, то тут же ухватилась за эту возможность. И двадцать тысяч открыли дорогу. Просто невероятно, что могут сделать деньги, все эти прекрасные, изумительные доллары.
– Когда планируется шоу?
– В том-то и вся прелесть! В конце мая, на уик-энд в День памяти, представляете?
– Вы шутите! – Он просто не мог поверить.
– Я не шучу. Буквально накануне нашей основной официальной презентации. Получается прекрасная связка. Но вы еще не знаете главного.
– Как, есть еще что-то?
– И много. Приготовьтесь. Это полный кайф. – И, чтобы усилить эффект, она выдержала паузу.
– Так что же?
– Председателем комитета демонстрационного дома является Анук де Рискаль! – сообщила она проникновенным голосом.
– Да как же вам удалось добиться ее согласия на показ ваших моделей? Учитывая вашу взаимную любовь, я бы сказал, что она должна драться, как…
Эдвина победно улыбнулась.
– Она не могла, потому что она этого просто не знает, по крайней мере – пока. Анук уехала на две недели.
– А вы как раз и воспользовались этим? Вступив в переговоры с другими членами комитета? Так?
– Ну, я намекнула…
– Что передали в дар деньги?
– Правильно. И в благодарность они тут же проголосовали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167