Пока он выздоравливает, другие получают денежки от его прибыльного ремесла – доставки наркотиков. Другие за него делают его работу и урывают его кусок.
Черт побери эту Шерл и того говнюка! Они дорого обошлись ему!
От одной мысли о ней лицо наливалось кровью. Живет светской жизнью, трахается с каким-то пижоном-миллионером. И разрушает его жизнь. А кто три года назад вырвал ее из рук того сутенера на автовокзале? Старина Змей – вот кто! И что он за это получил? Искореженный мотоцикл и разбитую задницу – вот что! И теперь сидит в этой малине. Смотрит телевизор. О Боже!
Черт!
Насупившись, он смотрел на мерцающий экран.
– Змей, детка, ты здесь? – Это была Кончита, его новая рыжеволосая подружка. Он выпустил ее ненадолго погулять. Она была в джинсах, в которые можно влезть только с мылом, и эластичном топе. Ее твердые соски выпирали под тканью. Чтобы все пялились и пускали слюни. Ему захотелось ударить ее, но кому охота смотреть на девку с распухшей челюстью?
Он вздохнул. Ох уж эти телки! И с ними не сахар, и без них плохо.
– Какого черта тебе надо?
Кончита заволновалась. Она боялась Змея. Особенно когда он в поганом настроении.
– Тебя, Змей, только тебя, милый.
Он скосил глаза.
– Папа скучал по мне? – проворковала она, мерцая темными глазами и дразняще покачивая задом. Опустившись перед ним на колени, она уткнулась грудью ему в лицо.
Он смягчился.
– Да, милая, папа скучал по тебе, – хрипло ответил он, чувствуя, как опять возвращается боль.
Она снова прижалась к нему своими упругими грудями.
– Мама хочет.
Он отстранил ее.
– Не сейчас, дорогая. Папе больно. Может, попозже, а?
Она села рядом на корточки, откинув длинные волосы.
– О'кей, – и уставилась в телевизор.
Змей открыл банку с пивом и поднес ее к губам.
И застыл на месте.
Шерл!
На экране была Шерл!
Эта дрянь, да еще по телевидению! Говорит с прессой, мать ее! О каких-то мехах!
Вопль, вырвавшийся из его груди, был похож на рев животного, в котором смешались боль и горечь поражения.
Кончита отскочила назад, испугавшись внезапно произошедшей в ней перемене.
– В чем дело? – заскулила она. – Я ничего не сделала.
Змей прерывисто дышал, кровь клокотала в нем горячими толчками.
Как на быстро крутящейся пленке, вспыхнули отрывочные кадры воспоминаний.
– Чертова сука! – завопил он, швырнув полную банку в экран, разлетевшийся вдребезги и брызнувший снопом искр. – Я убью ее!
46
На Нине, стоявшей в телефонной будке, было шелковое платье с оборкой и византийским рисунком и туфли без задников с золотыми пряжками и окантованными носами. На плече висела большая сумка красной кожи.
– Это Оби Кьюти?
– Кто это? – резко отозвалась Оби из одной из квартир в высотной башне на той же улице. В ее голосе – приятном мелодичном контральто, звучали мягкие, характерные для нигерийцев нотки. – Кто говорит?
– Мы с вами никогда не виделись. Меня зовут Нина. Мина Затопекова. – У Нины тоже было контральто, но без акцента и мелодичности. – Джой… моя сестра…
– О, извините. – Настороженный голос Оби тут же потеплел. Обычно я не бываю такой резкой, но после того, что случилось с Джой… – Она вздохнула. – Любой незнакомый голос заставляет меня вздрагивать.
– Я понимаю вас. Послушайте, я на несколько дней приехала в город, не могли бы мы встретиться? – Вдруг в голосе Нины послышались хриплые нотки, затем сопение и короткая пауза. – Джой так часто говорила о вас, что мне кажется, я вас уже знаю.
– Конечно. Я бы тоже очень хотела повидаться с вами. Может, мы вместе позавтракаем?
– А нельзя ли… знаете… встретиться где-то в более спокойном месте? Понимаете, каждый раз, когда я думаю или говорю о Джой, я начинаю плакать. Глупо, правда?
– Совсем не глупо. Послушайте, а почему бы вам не подняться ко мне?
– Вы уверены, что я не помешаю?
– Господи, конечно, нет! Так получилось, что я сегодня свободна. И сейчас я одна. Девушка, с которой мы живем, целый день на работе, и я просто слоняюсь без дела. Лучшего времени и не придумаешь.
– Через полчаса вас устроит?
– Прекрасно! Буду ждать.
– Хорошо, я… я приду, – сказала Нина и быстро повесила трубку. Она еще минутку постояла в будке, глядя на роскошную высотную башню. Дом стоял в глубине улицы, откуда узкая изогнутая дорожка вела прямо к крытому подъезду, за дверью которого Нина заметила швейцара.
Чтобы убить время, она решила обойти вокруг квартала.
Боковая улица была тихой, с большими раскидистыми деревьями, коттеджами и гаражами. На входных дверях, не бросаясь в глаза, висели таблички практикующих врачей и вывески небольших фирм-поставщиков, беззаботно щебетали птицы – редкость в большом городе. Почти не чувствовалось, что находишься в самом центре Манхэттена.
Тихая улица выходила на шумную, забитую машинами авеню, но, стоило завернуть за угол, и вы опять попадали на такую же улицу, как и предыдущая.
Через пятнадцать минут Нина подошла по подъездной дорожке к башне и вошла внутрь.
По домофону швейцар сообщил о ней, и она прошла в большой холл. Стены были облицованы светло-серым мрамором с ржавого цвета, словно варикозные вены, прожилками.
Лифт быстро и плавно поднял ее наверх; эти новые дома имеют свои достоинства, подумала Нина.
Оказавшись на этаже, где жила Оби, она, глядя на номера квартир, прошла по узкому коридору, застеленному синим ковром. Позвонила у двери с табличкой 32-Джи. Почувствовав, что на нее смотрят через глазок, ободряюще улыбнулась. Щелкнул замок, и дверь распахнулась.
– Привет! – переводя дыхание, воскликнула Оби, освещенная сзади солнечными лучами, которые проникали в холл из гостиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167