Кивнув головой, он взял ее за руку и повел к Посольской лестнице. Сенда безучастно, как во сне, поднялась по ступенькам. Внизу зазвучали звуки прерванного вальса.
– Смешно, правда? – тихо сказал Шмария, ведя ее через многочисленные огромного размера покои. – Десятки революционеров отдали бы все на свете за возможность выстрелить в князя. И у них на то есть все основания. А тут кто-то пытается убить этого сукина сына, но по совершенно другой причине. Из-за женщины. – Словно не веря себе, он покачал головой и грустно рассмеялся. – Похоже, наш князь спит не в одной постели.
Большую часть следующих двух дней Сенда провела в Кожаной комнате Даниловского дворца, удобно свернувшись калачиком в мягком кресле. Комната получила свое название из-за темно-коричневой с золотым тиснением французской кожи, которой были обтянуты стены, а также переплеты книг, ровными рядами стоявших на полках и с военной аккуратностью разложенных на полированных столах. Одинокая настольная лампа отбрасывала теплый круг света. На блестящей поверхности стола возвышались стопки сценариев в тяжелых переплетах, отобранных ею для чтения, дымился неизменный серебряный самовар, рядом – блюдо с птифурами и стеклянные стаканы в серебряных подстаканниках. Тут же стояли использованные стаканы, оставшиеся после гостей.
В этот день ее восемь раз посещали незваные гости, заглядывавшие на чашку чая.
Сенда заставила себя сосредоточиться на открытой книге, лежащей у нее на коленях. Казалось невероятным, что, после того как ей приходилось делить со всеми остальными членами труппы один-единственный, зачитанный до дыр экземпляр сценария, она сидела теперь одна, в уюте, достойном королевы, с салфеткой и пирожными под рукой и могла читать любую, когда-либо изданную пьесу с тетрадок в тисненых переплетах, напечатанную на дорогой бумаге.
Неужели всей этой роскоши не наступит конец? – время от времени спрашивала себя Сенда. Она была страшно благодарна за то, что им разрешили остаться во дворце. Граф Коковцов сообщил, что бесконечно щедрые супруги Даниловы выразили уверенность в том, что труппа непременно получит предложения выступить в других театрах Санкт-Петербурга, а до тех пор они будут рады предоставить им кров.
Сенда задумчиво перевернула страницу, заставляя себя на минуту забыть о посетителях и сосредоточить все свое внимание на строчках. Из всех просмотренных ею пьес больше всего ей понравился «Вишневый сад» Чехова. Это была безусловно самая выигрышная для нее пьеса. Сенду радовало то, что ее первый посетитель попросил сыграть именно «Вишневый сад» на вечере, который вскоре должен был состояться в Юсуповском дворце. Княгиня Юсупова, племянница царя, была молодой, но влиятельной женщиной. Она сама, без всякого предупреждения, запросто зашла к Сенде, как если бы отправлялась за покупками, и спросила, не согласится ли та выступить с чеховской пьесой.
Никогда в жизни Сенда не испытывала такого возбуждения. Княгиня Юсупова! Настоящая княгиня пришла к ней в надежде ангажировать труппу для спектакля в своем дворце.
Но чудеса на этом не закончились: все утро и половину дня Сенда не выходила из Кожаной комнаты, непрерывно принимая посетителей из Шуваловского, Шереметьевского и Строгановского дворцов, угощая их чаем и обсуждая возможности выступлений у них в течение последующих недель. Она бы никогда не поверила, что всего за один день можно совершить, казалось бы, невозможное: составить расписание спектаклей на целый сезон.
С каждым новым предложением ее глаза сверкали все ярче, хотя она и старалась скрыть растущее в ней торжество. Они сделали это. Она сделала это. Они стали знамениты. Об их никому не известной театральной труппе, которая влачила полуголодное существование, переезжая из одного захолустья в другое, неожиданно заговорила вся русская столица. Сенда не могла дождаться той минуты, когда сможет рассказать обо всем Шмарии и остальным актерам, но сейчас этот секрет принадлежал только ей, и она берегла его, чтобы потом ошеломить им остальных.
Внимание Сенды привлек какой-то шум у ее ног, и она посмотрела вниз. Тамара, тихонько игравшая, с тех пор как няня Инга принесла ее сюда, сейчас сердито трясла розового мишку, которого притащила с собой.
Сенда с улыбкой опустила на колени открытую книгу и с материнской гордостью поглядела на дочь. Не веря своим глазам, покачала головой. Трудно было представить себе, что Тамаре шел уже третий год.
Она была хрупкой и в то же время крупной, с золотисто-белокурыми и любознательными серьезными глазами. Ее черты и характер развивались с поразительной быстротой. Очаровательный, может быть, только несколько вспыльчивый ребенок унаследовал красоту Сенды и темперамент Шмарии. Эти светло-зеленые, почти миндалевидные глаза были так похожи на ее собственные, но девочка, несомненно, унаследовала от Шмарии его безграничную энергию, любознательность и хитрость. Она постоянно стремилась привлечь всеобщее внимание, устремляясь к любому взрослому, попадавшемуся ей на глаза, цепляясь за его ноги, и если этого не случалось, на ее лице появлялось трагическое выражение. Внимание всегда лилось на нее рекой, если не со стороны Сенды и Шмарии, то от других обожающих ее актеров труппы. Все они относились к ней как к своей дочери.
«Она действительно очень избалована, – поняла вдруг Сенда. – Почему я раньше этого не замечала?»
– Сюрприз!
От неожиданности Сенда вздрогнула, заслышав торжествующий возглас ворвавшегося в библиотеку Шмарии.
– Господи, ну и напугал же ты меня! – с мягкой укоризной произнесла она, пока он пробирался к ней между столов и наклонился, чтобы поцеловать в щеку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175