– Он нахмурился. – В тс дни я был нахальным глупым юнцом, стремящимся во что бы то ни стало переделать мир.
– И ты по-прежнему пытаешься это сделать, – заметила она, но он не рассмеялся.
– Я не перестаю удивляться тому, как все иногда поворачивается в этой жизни. Это доказывает, что жизнь не такая уж плохая штука.
– Никому не станет легче, если ты по-прежнему будешь бичевать себя за то, что случилось много лет назад, – мягко сказала Тамара. – Ты хороший человек и во многих отношениях даже лучше, чем я могла себе представить.
В его глазах мелькнуло что-то похожее на удивление.
– Ты заставил меня понять, что жизнь, которую я веду, очень эгоистична. Вот ты столько делаешь для нашего народа, для всего мира, а я всю жизнь думаю только о себе. Мне стыдно. Я даже не ожидала, что ты окажешь на меня такое влияние. Мне кажется, у тебя дар помогать другим.
– Ты снимаешься в фильмах. Ты приносишь радость людям во всем мире. Это тоже дар.
– Не надо меня утешать. Это не одно и то же, и ты это знаешь. – Она опустила глаза. – Я… я знаю, что не могу сделать много, чтобы помочь делу, за которое ты борешься. Понимаешь, у меня связаны руки. О.Т. – это глава нашей киностудии – хватит удар, если я вдруг открою рот и скажу что-нибудь, связанное с политикой. – У нее вырвался смешок, но вместо улыбки на лице появилась гримаса. – В моем контракте специально оговорено, что мне запрещено появляться на публике и делать какие-либо заявления, если они не санкционированы студией. Но даже тогда мне диктуют, что я могу сказать, а что нет. Наверное, они считают меня ребенком, который не может обойтись без няньки. – Она вздохнула. – Мне хотелось бы сделать для тебя что-то еще, но… в общем, я хочу, чтобы ты взял вот это.
Она почти украдкой сунула ему в руку сложенный листок розовой бумаги. Он посмотрел на него.
– Что это?
Тамара пренебрежительно махнула рукой.
– Так, небольшой пустячок, чтобы хоть немного оправдать твою поездку. Я знаю, что деньги никогда не смогут заменить личного участия, но, должно быть, они тоже необходимы, раз ты специально для этого приехал сюда.
– Ты же знаешь, тебе вовсе не обязательно делать это, – тихо сказал Шмария.
Она протестующе подняла руку.
– Нет, обязательно. Я не знаю другого способа помочь тебе. Возьми их. Пожалуйста. – Я даю их без каких-либо условий. Трать их так, как сочтешь нужным, все равно на что. Я не заполнила строчку с именем предъявителя, поскольку не знала, какую фамилию ты захочешь вписать.
Шмария медленно развернул чек. У него поднялись брови.
– Двадцать тысяч долларов! – Он взглянул на нее и покачал головой. – Это совершенно исключено. Я не могу принять такую сумму.
– Я этого и не жду. – Тамара посмотрела ему прямо в глаза. – Я даю их не тебе. Я даю их твоему делу, потому что хочу помочь борьбе за создание еврейского государства. – Ради Бога, перестань волноваться, а просто возьми его с той же легкостью, с какой я его даю.
– Ты хотя бы отдаешь себе отчет в том, что это самое большое пожертвование, которое мы получили за все время этой поездки? Ты уверена, что можешь себе это позволить?
– Оглянись вокруг, – весело проговорила Тамара, обводя рукой комнату. – На что это похоже?
Она была рада, что он не нашелся что ответить. Двадцать тысяч долларов – это было все, что ей удалось скопить за прошедшие пять лет из своей астрономической зарплаты – астрономической зарплаты, которая, казалось, испарялась спустя секунду после выдачи. Это был ее тайный неприкосновенный запас. Жалкие крохи, если учесть, что она заработала что-то около четверти миллиона долларов, но, кроме этого, у нее ничего не было.
Снаружи донесся автомобильный гудок, и они одновременно взглянули на дверь. Затем Шмария наклонил голову и крепко обнял Тамару, целуя ее в щеку.
– Я говорил тебе, что у тебя очень хороший муж? – спросил он.
– Нет, но это не обязательно. Я и так знаю.
– Передай Инге, что мне было очень приятно повидать ее снова.
Она кивнула.
– Я буду часто писать тебе по тому адресу, который ты дал мне.
– Не переживай из-за почты. Письма в Палестине идут медленно и нерегулярно, – предупредил он. Зачастую они просто теряются.
– Тогда, может быть, мне придется приехать самой.
– Я был бы очень рад. Если это случится и ты напишешь мне, что приезжаешь, а ответа от меня так и не получишь, не волнуйся. Все равно приезжай и остановись в гостинице «Рехот Дан» в Тель-Авиве. Зарегистрируйся под именем Сары Бернар.
– Сары Бернар! – Она рассмеялась. – Ты, наверное, шутишь!
Он позволил себе улыбнуться.
– Звучит слишком нарочито, но только для нас. Это будет нашим тайным кодом, и никто не догадается, что это сообщение для меня. – Он пригладил волосы. – Сара Бернар – эта шутка будет понятна только нам с тобой.
– Сара Бернар. – Она серьезно кивнула.
– После того как ты зарегистрируешься, помести в газетах личное объявление следующего содержания: «В районе Иерихона утерян паспорт гражданина США. Обращаться в Холи Лэнд Пилгрим Турз». Больше ничего не добавляй. Затем жди в гостинице, с тобой свяжутся. Возможно, это буду я сам, но, может быть, и кто-то другой, и на это может уйти несколько дней, постарайся быть терпеливой.
– Все это звучит очень таинственно, совсем в духе Маты Хари. Ты уверен, что все эти уловки необходимы?
– Пока я связан с борьбой за родину для евреев, да, боюсь, необходимы.
– В районе Иерихона утерян паспорт гражданина США, – повторила она. – Обращаться в Холи Лэнд Пилгрим Турз. Мне нетрудно это запомнить.
– Отлично, но все это записано вместе с адресом, который я тебе дал.
Луис снова просигналил, и Шмария в последний раз заключил Тамару в свои теплые отцовские объятия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175