Поднявшись со стула, Наджиб подошел к шкафчику и распахнул двойные створки. На его губах заиграла невольная улыбка. Он выиграл бы свое пари, даже не выходя из комнаты. Этот шкафчик специальной конструкции с маленькой встроенной раковиной и холодильником представлял собой мечту любого бармена – здесь были напитки на любой, самый взыскательный вкус.
Наджиб взял высокий хрустальный стакан, положил туда немного льда и, налив из сифона содовой, с рассеянным видом вернулся к Абдулле.
Он был рад этой небольшой передышке; она давала ему время поразмыслить об отношении дяди к нему. Дядины нападки стали просто невыносимыми – будто у него на самом деле были основания подозревать, что Наджиб предал его и работает против него – подозрения совершенно смехотворные, но в извращенном сознании Абдуллы такая версия могла, вероятно, казаться правдивой. «Наверное, паранойя – это удел всех революционеров, которые слишком долго ведут борьбу», – подумал Наджиб. Абдулла стал злейшим врагом самому себе. Когда-то он был способен взять на себя ответственность за плохую организацию операций, закончившихся катастрофой, но сейчас во всем винил своих людей. Раньше он был готов прислушиваться к мнению других, сейчас даже к своим ближайшим помощникам и самым верным соратникам относился с недоверием. Прежде в его действиях было какое-то праведное начало, теперь же все они планировались лишь с одной-единственной целью – способствовать его прославлению. Хотя он по-прежнему держал руку на пульсе Ближнего Востока и видел в себе самом единственного возможного спасителя палестинцев, населяющих лагеря для беженцев, люди являлись лишь средством достижения его цели, а единственным желанием и заботой стало достижение власти любой ценой.
Абдулла упивался властью. Он наслаждался ею и совершенно беззастенчиво ею пользовался. Наджиб сделал глоток содовой, решив, что в разговоре ему следует постараться придерживаться нейтрального тона: имея дело с Абдуллой приходилось соблюдать осторожность, тщательно учитывая малейшее изменение его настроения. Он сел на место и взглянул на дядю.
– Как тебе удалось заполучить этот дворец? – спросил он, показывая жестом вокруг.
Проследив взглядом за рукой Наджиба, Абдулла остановил на нем свой взгляд.
– Братья Элмоаиды в течение многих лет не слишком старательно поддерживали наше дело, – самодовольно проговорил он. – Как мне кажется, теперь они решили исправить прошлые ошибки. Я могу пользоваться этим дворцом, когда только захочу. – На лице его появилась слабая улыбка. – Ты не поверишь, какими сговорчивыми они стали.
Стараясь, чтобы голос прозвучал как можно спокойнее, Наджиб как бы между прочим заметил:
– Хамид говорит, что эту женщину, Боралеви, завтра должны привезти сюда.
Абдулла кивнул.
– Ее доставят тем же самолетом, которым улечу я. – Казалось, он просто раздувается от чувства собственной значимости. – Муаммар на недельку пригласил меня в Триполи. Муаммар – один из моих верных сподвижников. А я, разумеется, плачу ему тем же. С самого прихода к власти полковник поддерживает меня.
Наджиб почувствовал, что им начинает овладевать раздражение.
– Ты мог бы предупредить меня заранее, что собираешься уезжать. – Ему не удалось скрыть свое недовольство. – А что, по-твоему, делать мне, пока ее будут держать тут взаперти? Сидеть сложа руки и убивать время в ожидании твоего возвращения? – Он опустил глаза и встряхнул кубики льда в стакане. Затем снова поднял голову. – На случай, если ты запамятовал, хочу тебе напомнить, что у меня есть дела. Не вижу никакого смысла в том, чтобы дожидаться тебя здесь.
– Ах. – Абдулла поднял вверх указательный палец. – Смысл есть. – Он злобно улыбнулся.
Наджиб молча ждал.
– Это испытание. Надеюсь, ты погашаешь это. Наджиб почувствовал, как острая боль пронзила его, на лбу проступил пот. Но внешне он оставался совершенно спокойным. Он покачал головой.
– Прости меня, но я не понимаю. Может быть, ты будешь так добр, что объяснишь мне все.
Абдулла с хитрым видом взглянул на него, облокотившись о резные белые подлокотники.
– Я хочу проверить, не изменился ли ты.
Наджиб разозлился.
– Изменился? О чем ты говоришь?
– Наджиб, будет тебе, – Абдулла примирительно махнул рукой. – Почему ты настаиваешь на том, чтобы мы играли в эти игры? Мы оба прекрасно понимаем, что я имею в виду. Твой западный образ мыслей. То, что твоя богатая жизнь и твое положение в обществе, как я подозреваю, сделали тебя мягкотелым. – Он насмешливо улыбнулся, обнажив выступающие вперед острые нижние зубы. – Настало время мне убедиться в том, что обиды, пережитые тобой в прошлом, по-прежнему адским пламенем бушуют в твоей душе.
Наджиб почувствовал, как где-то глубоко внутри него разгорается бездумная ярость.
– Прошлое, опять прошлое! – сорвались с его уст резкие слова. Внезапно его перестали заботить возможные последствия этой вспышки. С него довольно. – Вечно ты вспоминаешь прошлое, – мрачно проговорил он. – Возможно, ты забыл, что это мою сестру они убили, а не твою. – Он метнул в сторону Абдуллы злой взгляд.
– Перед лицом Аллаха все мы братья и сестры, – чопорно процитировал Абдулла.
– Интересно, почему при малейших трудностях ты всегда вспоминаешь Аллаха? – осведомился Наджиб. – Как только возникает необходимость что-то объяснить или оправдать, ты тут же вспоминаешь Аллаха: Аллах то, Аллах это.
Смуглое лицо Абдуллы побелело от злости, он с трудом сдерживался.
– Мало того, что ты ступил на скользкий путь предательства, – завопил он, – так ты еще и богохульствуешь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138